Собянин на пенсии. Сон

Должность на острие административной вертикали не располагает к пенсии. Наверху живут вечно, делая шаг сразу в историю, без промежуточного «срока дожития». Хотя официально пенсия подразумевается и даже начисляется, чтоб скрасить ожидание ваганьковской церемонии, парадного лафета, еловых венков и алых подушечек с наградами впереди процессии.

Мэр Москвы Сергей Семенович Собянин, вполне возможно, смертен. Дай Бог ему здоровья и да минует его толстая история болезни, как у Иосифа Давыдовича Кобзона. Вряд ли, но вдруг Сергей Семенович успеет побыть пенсионером. Причины для выхода может быть две.

Первая. Скорбная. 2018 год. Миллионы плачущих москвичей бьются о двери мэрии, умоляя остаться, но Сергей Семенович с улыбкой мудреца констатирует достижение пенсионного возраста (ему исполнится 60 лет) и произносит с балкона Тверской, 13 замершей в ногах Долгорукого толпе: «Я устал, я ухожу». Возможен вариант: «Я стар. Я суперстар». Москвичи бьются челом и отпускают любимца на покой, добросердечно окружив заботой: персональная пенсия, персональная машина, персональная дача, персональный геронтолог, персональный самолет, персональная Ницца…

Вторая. Внезапная. Политический ураган меняет ландшафт, разбрасывает фигуры, меняет команду. И Сергей Семенович становится обычным пенсионером, наравне с прочими. Но с небольшими нюансами в биографии, неожиданно осложняющими жизнь. Американские санкции не пускают за границу. Деньги только в рублях и Сбербанке, дача на 6 сотках и машина «Жигули».

Многолетняя работа на благо москвичей, внимание к бабушкам, забота о стариках, душевная реакция на их просьбы, и

вот как-то раз обычный пенсионер Сергей Семенович отправляется по пути, старательно выстроенному годами правления.

Первым делом он идет в поликлинику. Отстояв очередь в регистратуру из сорока шести взволнованных людей «мне только спросить» узнает, что ему не сюда, а за угол к железному ящику взять талон в электронную очередь. Ящик исправен и предлагает выбор: через три недели утром или через четыре вечером. Регистратура справок не дает. Их вообще никто не дает. Еще можно записаться из дома через Госуслуги на второе полугодие. Живой очереди к врачу нет, поскольку у него норматив 15 минут на человека, расписано всё, вплоть до отпуска, а под дверью со вчерашнего дня сидит, стоит и лежит толпа бабушек, и преодолеть их невозможно.

Помимо этого у врача на прием отведена только первая половина дня и в поликлинике он сидит до 13:00. Вторую половину он ходит по участку. Но из-за оптимизации врач остался один на весь район и ходить будет до рассвета. Кроме того, в понедельник он принимает только по спецнаправлениям из диагностического центра, по вторникам только многодетных, по средам только украинских беженцев, по четвергам у него повторный прием, по пятницам только переведенные из подросткового, а по выходным он не работает.

Тогда Сергей Семенович садится в «Жигули» и едет в Большое Медицинское Учреждение, в котором за деньги.

Выезд из двора приводит его на полосу для общественного транспорта и первая же видеокамера выписывает ему штраф, отозвавшийся sms-сообщением в смартфоне о снятии денег.

Попытка пробиться в единственную оставшуюся полосу удается с третьего раза, поэтому еще две камеры успевают прислать ему уведомление о штрафах. В единственной полосе получается в неплохом темпе достичь перекрестка. Тут же приходит штраф за превышение средней скорости. И еще один за остановку на стоп-линии.

Взяв себя в руки, сосредоточившись на управлении средством повышенной опасности, Сергей Семенович получает еще четыре штрафа за не пропущенных пешеходов, суицидально бросившихся поперек дороги вдогонку за трамваем. Объезжая люк, Сергей Семенович получает штраф за выезд на велодорожку. Устав от сложностей, бывший мэр достигает Большого Медицинского Учреждения. Ставит «Жигули» на удаленной платной парковке, оплачивает через смартфон и получает уведомление о сбое в системе, невозможности платежа и самые вежливые извинения от АМПП за доставленные неудобства.

Проезжающий мимо «Паркон» тут же штрафует.

Нет худа без добра: парковка слишком далеко от входа и лучше подъехать поближе, ведь перед медицинским учреждением всегда есть место для автомобилей пациентов. Но вместо них повсеместные знаки «Остановка запрещена». Они прямо перед входом, сбоку от калитки, справа от фасада, слева от дома и сзади строения. Такие же знаки на другой стороне улицы, а окрестные дворы перекрыты шлагбаумами и охраняются сучковатыми бабками с выцветшими глазами и злобным правом никого не пускать без прописки, справки, квитанции и паспорта.

Поставив машину в двух кварталах от цели на единственном бесплатном пятачке, Сергей Семенович идет по тротуарной плитке к заветной цели. Плитку клали восемь раз и еще шестнадцать перекладывали таджики, давно сгинувшие в ауле, поэтому она качается под ногами, топорщится и зияет, напоминая полосу препятствий к логову дракона из мультфильма «Шрэк».

Спотыкаясь, ловя равновесие и оступаясь, Сергей Семенович изнемогает и садится на скамейку передохнуть. Скамейка каменная, стылая, высасывающая из организма тепло в обмен на пиелонефрит. Отцепившись от вечной мерзлоты, Сергей Семенович продолжает прыгать по плитке, со стороны напоминая дедушку, играющего в девчачьи «классики». Неловко махнув руками, он нечаянно сбивает летевшего мимо велосипедиста, падающего на него всей тяжестью тела и железа. Последняя мысль «Лучше было на маршрутке, да их уже не осталось»… Мимо на эвакуаторе провозят «Жигули».