С. Асланян: Здравствуйте, Магомед.

Магомед: Добрый вечер, Сергей. Хотел бы с вами, во-первых, не согласиться. То, что было, к сожалению, не передалось по наследству современному поколению чиновников в Англии, о чем свидетельствует наличие таких людей, как Кэмерон. Это раз. А по поводу наших чиновников я абсолютно уверен, что здесь передалось то, что было в 90-х: в чиновники, в милицию и так далее шли люди в 90-е, которым не хватало наглости и безбашенности, чтобы пойти в бандиты, а работать никто не хотел.

С. Асланян: Ну, почему? Не соглашусь. Очень многие чиновники в нашей стране, в том числе и федерального уровня министры – это бандиты, воры в законе и уголовные авторитеты.

Магомед: Это уже обратное перетекание жидкости. Тут я с вами абсолютно согласен.

С. Асланян: Люди сначала пошли нормально в банду, потом нормально пошли в политику. Вполне у них хватило и на то, и на другое духу. С полицаями – да, тут действительно трудности.

Магомед: А некоторые пошли сразу в милицию, в чиновники и так далее и по этому пути пролезли. А кто работал, так и остались ни с чем. И более того, я готов с карандашом и тетрадкой доказать, что больше 75% наших законодателей не разбираются в тех предметах, по поводу которых они пишут законы. Мало того, они отличаются редкостным скудоумием, и грубо говоря, уровень интеллекта и образования ниже, чем у школьников седьмых-восьмых классов средней школы где-нибудь, не знаю, на том же Севере или в том же Дагестане.

С. Асланян: Зато, какой шикарный и обширный список диагнозов в истории болезней у этих людей. Опять-таки, плюс наркотическая зависимость, о чем эксперты иногда дают утечку, проверяя, как там, в Госдуме, в каком углу и что курили.

Магомед: Ну, к сожалению, это все равно все там и остается. Если бы это еще наружу выходило, за это наказывали. Вся проблема наших законотворцев в том, что на них их собственное творчество не распространяется.

С. Асланян: Да. Никогда. Вот в этом действительно самая большая проблема.

Магомед: Более того, ни один чиновник в той же московской администрации не платит ни одного штрафа: ни за какие парковки, ни за что, ни за какие нарушения. Помимо того, это – у меня другого слова нет – животные, которые не платят налоги сами, живут за счет наших налогов. И более того, им этого не хватает, они пытаются еще дальше нас доить.

С. Асланян: Шендерович в свое время по поводу одного из депутатов Госдумы употребил слово «животное». Животное обиделось, подало в суд на Шендеровича. Шендерович перед этим долго предвкушал, как непосредственно депутат будет доказывать в суде, что он не животное. Чем закончился суд – до сих пор неизвестно.

Магомед: Я с таким нетерпением жду, чтобы на меня хоть один чиновник подал в суд за мои заявления в их адрес, что-то я боюсь, к сожалению, не дождусь.

С. Асланян: Нет, мы с вами… Ну, может быть, я чуть-чуть быстрее не дождусь, а вы чуть-чуть медленнее не дождетесь.

Магомед: Да. К сожалению, есть такая тенденция. Они не любят, когда их оскорбляют, но при этом, когда это все доказывают, они не любят еще больше.

С. Асланян: Нет, на самом деле они довольно терпимо относятся ко всему, что сказано по их поводу. Ну, кроме самых скудоумных. Но они очень резко возбуждаются, когда вдруг кто-то указывает на их финансовые потоки. И в целом журналистика в нашей стране, которая уже давно превратилась в пропаганду и пиар, она даже в тех своих коротких и мелких поисках истинны и правды, которые еще вдруг где-то случается, и бывают, доходит до одного ограничителя всегда – до чужих денег. Вот как только журналистика наступает на чужие деньги – все, дальше идти нельзя. Либо некому, потому что уже пристрелили, посадили или обезвредили, либо потому что срабатывает внутренний цензор. Как только чужие деньги – все, сразу страшно. Ну, за исключением Навального, который, собственно, этим и занимается.

Магомед: Ну, Навальный на этом сам зарабатывает деньги, поэтому тут я ничему не удивляюсь. Господин Навальный ничем не отличается от наших чиновников. Это, скажем так, официальный источник утечки информации, чтобы народ не слишком сильно будоражить.

С. Асланян: И, тем не менее – замечательно, потому что количество депутатов от штата Майами мы теперь знаем. А это тоже приятный гарнир. Хотя, конечно, по главному калибру не получается пока работать.

Магомед: Более того, мы с вами замечательно помним историю с возбуждением аж целых трех уголовных дел в отношении того же прибалта, ныне обосновавшегося в Москве. Ну, как-то, насколько я в курсе, ни одно из этих дел никуда не пошло. Есть определенный следователь, у которого эти бумаги лежат, и я боюсь, что они там будут лежать, пока он кому-то там наверху очень сильно не помешает.

С. Асланян: Что приятно, у этого прибалта враг могущественный, и как только чуть-чуть колода карт колыхнется, и пара каких-нибудь игральных не той рубашки отползет в сторону, мы сможем с вами удостоиться потрясающего циркового зрелища.

Магомед: Как бы это ускорить? (смеется)

С. Асланян: К сожалению, никак. Вы помните, трутся спиной медведи о земную ось, и в этой связи физика процессов совершенно незыблема.

Александр: У меня вопрос по поводу Ford Edge. Я слышал, какое-то вышло новое поколение, был пресс-релиз. Что-то не сильно отличается от старого.

С. Асланян: Нет, для нас с вами пока ничего, у нас с вами Mazda CX-7 в стандартном американском кузове. А новый Edge – действительно уже родился, но вы заметили, что у Ford последние лет пять, наверное, трагические совершенно задержки с выводом новых моделей? Помните, ведь уже четыре года как в Америке существует новый, а в Европе его нет, и в принципе, даже непонятно, когда будет. С Edge может произойти точно такая же коллизия. Он существует для американского рынка. А для нас Mazda CX7, которую мы пока принимаем вот за тот самый новый Edge, только что пришедший к нам на рынок, наконец-то, под занавес собственной карьеры.

Александр: А не подскажете по поводу Ford Kuga? Планирую как альтернативу Ford Focus, подсел я на Ford. Какой можно взять? Может, отговорите?

С. Асланян: Ford Kuga – это то же самое, что вот есть Volkswagen Golf. А есть более высокая крыша – и Volkswagen Golf Plus. И нынешний Ford Kuga– это легковая машина с очень плохой геометрической проходимостью. Очень низкая, она даже по дорожному просвету ниже Жигулей, если посмотреть правде в глаза. Но она выше Focus. Она удобней по салону: у нее выше потолки, туда можно и люстру повесить, если что. И это то же самое, просто в другом типоразмере сделанное, как Golf Plus в отношении к базовому Volkswagen Golf.

Александр: Спасибо большое.

С. Асланян: Не знаю, разочаровал или порадовал. Максим, здравствуйте.

Максим: Здравствуйте, Сергей. Вы знаете, я полностью согласен и с вами, и с Магомедом, который выступал, но, как говорится, не знаю, народная это мудрость или нет, но народ достоин той власти, которой заслуживает. Мы сами их выбираем, сами ходим на выборы.

С. Асланян: Максим, скажите, пожалуйста, а вы достойны вот такого отношения к вам, как к захваченному в плен оккупантами? Вы достойны?

Максим: Но я говорю в общем, о народе. Не о себе лично. Я даже не знаю, не могу говорить…

С. Асланян: А мы разве с вами не народ?

Максим: Скорее всего, нет. Поэтому я веду совсем другую жизнь, на самом деле. Я плачу налоги и не даю взятки. Я, кстати говоря, хотел на эту тему поговорить.

С. Асланян: Давайте.

Максим: Я буквально ехал на этой неделе с дачи. Ехал по дороге, на которой только что уложили асфальт. Разметки, соответственно, нет. Поставили знак. Стоял знак там «Обгон запрещен», а окончание знака было закрыто пленкой. Ну, понятное дело, что я нарушал этот знак. Я знаю, что там этот знак, уже ограничение обгона снято. И обогнал. Тут же меня приняли машины, стоявшие там — гаишные. Ну, и пошел развод, мне сказали: «Ты понимаешь, это лишение прав на полгода, повторное – на год».

В общем, начали выуживать деньги. Выманивать, не знаю как, неважно. Но я не плачу никогда, взятки не даю, поэтому я для себя четко решил, что если я нарушил, то я готов понести за это наказание, вплоть до того, что я готов прийти даже в суд, обосновать свою позицию, и соответственно, если меня обяжут заплатить – заплачу. Не обяжут, я сдам права, и полгода похожу пешком, это не столь важно.

С. Асланян: Замечательно. И после этого, Максим, вы достойны наших правителей, которые никогда не отвечают за свои деяния?

Максим: Нет, не достоин. В итоге меня отпустили.

С. Асланян: Потому, что им нужны деньги, а не человек, который будет бодаться за справедливость до конца.

Максим: Правильно! Но что самое интересное, я не могу утверждать точно, но по всей вероятности там даже есть, что машина циркулировала по кругу, от знака до них, такой Volkswagen. Я приехал – он развернулся. Потом я сидел в машине, он опять развернулся. И третий раз я увидел, как он развернулся. Знаете, в чем дело?

С. Асланян: И какая у него роль была?

Максим: Ну, роль была в том, что он ехал медленно, чтобы люди его обгоняли. Тех, кто обогнал, того взяли. Обогнал, взяли – заплати. Сергей, просто время кончается, я вижу, было бы очень неплохо, если бы вы на свою передачу пригласили двух экспертов, которые бы рассказали, что должны иметь инспекторы ДПС, когда они задерживают: маршрутный лист, какие документы у них должны быть. Вот я, со своей стороны, всегда бы их об этом спрашивал.

С. Асланян: К сожалению, завершилось время и вынуждены мы были сделать перерыв на новости. Есть следующий звонок. Андрей, здравствуйте.

Андрей: Сергей, добрый день. Я уже как-то вам звонил по поводу расширения зоны платных парковок в Москве. Одна такая ремарка. Есть ли правовые основания для проведения этого, как они называют, эксперимента над нами по введению платных парковок или нет?

С. Асланян: Да, конечно, есть. Если вы помните, у гауляйтера Украины Коха были правовые основания для расстрела евреев. Они назывались – государственная политика Гитлера.

Андрей: Но это не был эксперимент, а над нами-то эксперимент проводят.

С. Асланян: И, тем не менее, правовые основания точно такие же. «Мы что хотим, то и делаем, потому что вы здесь никто, и что нам может помешать?». Ведь для того, чтобы творить подобное, кроме охотничьего азарта и стремления поиздеваться над людьми, больше ничего не нужно.

Обратите внимание, те люди, которые, например, заклеивают номера на машинах, они же неуязвимы, потому что им без разницы. Тому же Ликсутову абсолютно без разницы, кого и как он уест, главное – перепугать, заставить и вынудить. А поскольку он действует абсолютно беззаконными методами, то и контрмеры населения такие же – не очень законные – его не волнуют, поскольку он понимает уровень этого противоречия. Он принимает это противоречие. Я вам перо в бок, а вы мне кастетом в челюсть – ну, значит, разошлись на равных.

Андрей: Сергей, вот вы говорили, что нужно подавать индивидуальные исковые заявления в прокуратуру, от каждого человека по одному, а не коллективные. А вот основания этого заявления как формулировать, есть ли у вас, может быть, на вашем сайте форма такого заявления?

С. Асланян: Прокуратура и вообще, в принципе, наша власть рассматривает всегда какую-то конкретную коллизию. От того, что, например, все депутаты – воры, пожалуй, никакого иска не получится. У вас должны быть какие-то конкретные основания, когда вы против чего-то конкретного. В отношении вас что-то незаконное. Не в целом, а конкретно. Вот вам наступили на ногу – это является поводом для разбирательства, а в целом ситуация, когда кому-то кто-то наступает на ноги, нашим государством к рассмотрению не принимается.

Андрей: Ну вот, частный пример: у меня маленький переулочек. Мы, жильцы нескольких домов, собрали несколько сот подписей против введения. Отдали нашему депутату, который дальше запустил. Все это было проигнорировано добросовестно. Теперь они с 1 августа уже объявили, что будут вводить, расширять по районам, в частности Пресненский район они тоже разметят.

И Байдаков, вот я сейчас смотрю на сайте, говорил про какие-то 120 метров для резидентов, якобы неприкасаемая зона. А у меня место, где я ставлю машину, оно как раз в 20 метрах от дома, и они все это хотят разрисовать. Может быть, вы слышали, что такое 120 метров для резидентов? Это охранная зона, насколько я понимаю, или, может быть, это уже неактуально?

С. Асланян: Это их собственное умозаключение, и поскольку под подобными действиями никакой нормативно-правовой базы не существует – это бумажка, написанная тем же самым заместителем гауляйтера для расстрела очередной партии евреев. И в этой связи апеллировать к их бумажкам довольно трудно, но, в целом, вы можете заявить свой протест, единственное, что вам нужно сразу определиться с юристом, который будет защищать ваши интересы, потому что общественная инициатива, как таковая, никого не волнует.

Вам придется искать статью по нашему старому законодательному принципу «был бы человек – статья найдется». Как именно вы будете бороться против захвата земли организациями, неуполномоченными для отчуждения вашей общественной территории в пользу взимания материального дохода – я, честно говоря, пока не знаю.

Андрей: Все равно нужно к юристу обращаться, кто бы ковырял это дело? Может быть, у вас есть какие-то ссылки на такие организации?

С. Асланян: У меня есть несколько юристов, заходите ко мне на сайт, я вам юристов дам, у меня есть целая структура юридическая, которая занимается, в том числе, и подобными делами и довольно успешно. Здесь нужно понимать, что вы с самого первого выстрела должны обращаться к помощи профессионалов, у вас должны быть выстрелы снайперские. И, конечно, у вас ни в коем случае не должно быть коллективных писем.

Андрей: Нет, они будут написаны под копирку, но от каждого человека.

С. Асланян: Да, под копирку от каждого человека, их должно быть очень много. И хотя на гауляйтера Коха подобные жалобы не производят никакого впечатления, это, тем не менее, кое-что. Потому что наличие общественного протеста в нашей стране – панически страшит власть и изумляет абсолютно. Когда все молчат – это нормально, когда вдруг выясняется, что 100 человек против – это пугает, когда тысячи человек – это вызывает панику абсолютную. Потому что белоленточников было не так много, чтобы обкакаться подобным образом, и, тем не менее, в штаны-то наложили.

Андрей: Спасибо, Сергей.

С. Асланян: Спасибо вам. Андрей, здравствуйте.

Андрей: Добрый день, Сергей. Звонил вам недавно по поводу Viano и Multivan. Вы посоветовали Viano – взял, достойный аппарат, доволен, но звоню с другим вопросом. В юности была машинка Volkswagen Corrado.

С. Асланян: Ух! Была такая.

Андрей: Но насколько я понимаю, Volkswagen Group больше не хочет выпускать такую машину, и хотел бы все-таки узнать по поводу старенькой машинки, как вы к ней относитесь, и вообще, что может быть заменимо у этого аппарата?

С. Асланян: Современная машина под названием Corrado теперь уже носит псевдоним Scirocco. Это и есть его преемник.

Андрей: Но это чуть-чуть другое. Минус с плюсом, мне кажется.

С. Асланян: Это другая машина, но она именно на смену Corrado. Взять где-то найти неубитый вариант…

Андрей: Нет уже.

С. Асланян: Нет, и не может быть. И искать вам придется не в нашей стране, причем, хороший кузов. Потому что начинка у него всегда была трухлявая. Понятно, что мотор ему вывернули наизнанку, коробку разбили, как могли, и подвеску завязали бантиком, потому что покупали специально для этого, никто не брал ее, чтобы кататься в супермаркет за овощами.

Любой Corrado – это покойник. Если хороший кузов – есть что восстанавливать, если кузов плохой – восстанавливать ничего нельзя. Но как только вы ввозите в нашу страну эту машину, у вас таможенники, которые, как мы знаем, являются не карателями, а сферой обслуживания, они спрашивают: «А по Евро-стандарту сколько у вас эта машина? А вы знаете, что в нашей стране чистый воздух и Euro-4?».

И вот тут выясняется, что вам нужно иметь донора, и совмещать его на уровне агрегатов. Знаете, как делают люди? Они уезжают за рубеж на убитом Corrado, а потом возвращаются на этих номерах, на точно таком же, только почему-то посвежевшем. Моторы у нас сейчас никто не смотрит, а по кузову, по виду – возникают трудности.

Андрей: Я понял вас. Спасибо огромное за совет.

С. Асланян: Да, пожалуйста. Обычно так делают с рамными внедорожниками, у которых на раме нет никаких номеров, особенно с американцами, получается довольно увлекательно. Вы не поверите, но снова звонит Андрей. Здравствуйте.

Андрей: Здравствуйте, Сергей. Выбираю между тремя машинами. Volvo XC90 2011 года, и X-Trail или Kia Cerato 2012 года.

С. Асланян: Ой, а вот эта кучка живописная, непохожая ни на что, кроме как на лебедя, рака и щуку – она каким образом у вас сложилась? По цене?

Андрей: Объясню. Во-первых, в принципе, по цене – это в районе 1,1 миллиона. Был X-Trail 2008 года. Три года отъездил, был очень доволен машиной, без вопросов.

С. Асланян: На вариаторе был X-Trail?

Андрей: Да, был на вариаторе.Естественно, максимальная комплектация – 2.5 литра, 170 лошадиных сил. Очень был доволен, никаких проблем, ничего.

С. Асланян: А пробег?

Андрей: Пробег, я брал на 70, откатал там порядка 60 тысяч, после этого продал. И был очень доволен.

С. Асланян: Замечательно!

Андрей: Взял сдуру Х1, с горем пополам его вчера продал и очень доволен (смеется).

С. Асланян: Я вас поздравляю, вы избавились от жуткого неликвида.

Андрей: Да, я слышал на прошлой неделе у вас, поэтому перекрестился, грубо говоря, но не об этом. Смотрю машины, по кузову проверяю толщиномером, в принципе, в порядке. Ну, выбираю, по тому принципу, что мне нужен большой багажник, так как езжу с большой семьей, все время велосипеды, коляски и так далее. Вообще выбираю в основном между X-Trail и Cerato. Сегодня прокатился на Cerato – такое ощущение, что пол очень высоко сделан, и даже в самом низком положении сиденья мне казалось, что я сижу очень высоко.

С. Асланян: Ну да, геометрическая посадка странная. Вообще, за Cerato платить миллион – это, по-моему, оскорбительно.

Андрей: Да, скажем так, это третий вариант, все-таки сейчас рассматриваю X-Trail, там 30 тысяч пробег, проверил уже – все нормально, и Volvo XC90.

С. Асланян: А откуда 30 тысяч пробег? Почему так мало?

Андрей: Две машины в семье, женщина ездила на дачу и все, 30-35 тысяч, по-моему. Я уже сам ездил, прокатился на этой машине, проверил толщиномером и все в порядке. Сейчас думаю, что мне лучше взять, потому что я понимаю, что X-Trail сейчас российской сборки немножко идет, а с Volvo у меня вообще информации не было такой.

С. Асланян: С Volvo, если не ездить к официальному дилеру, это хорошая машина. Как только приехали к дилеру – все, он вам сломал и выставил такой счет…

Андрей: Нет, 2011 год, какой там уже дилер.

С. Асланян: Ну, мало ли, вдруг на ТО. Если найдете хороший Volvo XC90, да с каким-нибудь дизелем D5, например…

Андрей: Машина, которую я рассматриваю – 205 сил, как раз турбодизель.

С. Асланян: Да, это как раз D5, причем в первой прошивке, потому что потом, по-моему, ему подняли до 215 лошадиных сил. И это очень даже неплохой вариант, самое главное, что там не вариатор, а нормальный автомат. Вопрос, опять-таки – куда эта домохозяйка ездила за бананами в магазин, что у нее маленький пробег, машина хорошая, 2011 года и ее решили срочно продать? Причина неясна.

Андрей: Причину я тоже выяснил – человек купил X-Trail 2012 года, он купил участок, взял кредит, понимает, что не тянет, и ему нужен этот миллион, а у него две машины – Teana и X-Trail, поэтому X-Trail он продает. Ну и вроде человек был приятный, по внешнему виду вроде не обманщик.

С. Асланян: В любом случае, Андрей, вы осознаете легкий риск вторичного рынка…

Андрей: Само собой, да.

С. Асланян: Вы оптимистично готовы к каким-то дополнительным затратам, поэтому вам нужно проверять только документы, для того, чтобы понимать, насколько эта машина имеет честную биографию с точки зрения бумажек. Во всем остальном – Volvo XC90 будет интересней, потому что он в целом попремиальнее, получше, покачественней, посимпатичней, хотя X-Trail вас не разочаровал, и он будет продолжать вас радовать, но почему бы не попробовать Volvo XC90?

Хотя Volvo XC90 потом продавать будет очень тяжело, потому что сейчас осенью в Париже покажут Volvo XC90 следующего поколения, и соответственно, все XC90 первого поколения сразу резко состарятся, и годика через два, когда вы будете его продавать, на рынке будет их переизбыток. Хотя с X-Trail будет то же самое, потому что X-Trail – вот он, собственно.

Андрей: Выходит в этом году, но новый кузов, конечно, отличается от старого, и не уверен, что многим он понравится. Потому, что X-Trail нравится, как раз своей определенной харизматичностью, а новый просто похож на Mitsubishi.

С. Асланян: На большой Qashqai он похож. Зато у него семь мест, и японцы в восторге, они понимают, что если на японский типоразмер, то она может работать вместо Газели на коротком маршруте, потому что японцев туда набирается человек 50.

Андрей: Единственный вопрос по Volvo XC90: на что обратить внимание? Потому что X-Trail я понимаю, что там есть, а вот на Volvo XC90…

С. Асланян: На коробку передач.

Андрей: Как проверить ее, если я поеду за рулем?

С. Асланян: Если вам дадут такую возможность, вам нужно добиться включения всех ступеней. Вам нужно не на первой-второй прокатиться, а проехаться так, чтобы посмотреть – что включилось, а что нет.И считать их.

Андрей: Там шесть?

С. Асланян: А я и не помню.Там были пятерки и были шестерки. Потому, что совсем рано там была, конечно, полная архаика, но меньше пяти быть не должно. Я просто не помню, чем они комплектовали дизель, я помню, что у него с 2008 года идет 10% преднатяга по заднему приводу, поэтому он всегда полноприводный, а вот по коробке – уже не помню.

Марк: Сергей, здравствуйте. У меня такая дилемма: на одной чаше весов экспертиза Авторевю и товарища Пикуленко, а на другой чаше весов Suprotec – зелье магическое, силы невероятной.

С. Асланян: Да, колдовское зелье.

Марк: Не то слово – вроде как колдовское, а с другой стороны есть в журнале Авторевю – они проводили какие-то эксперименты, Жигули у них даже без масла ездили на этом «волшебном Suprotec».

С. Асланян: Хочется поколдовать, но колется. А какой у вашей машины пробег?

Марк: Почти 55 тысяч.

С. Асланян: Погодите. Это для реанимационных мероприятий, это как интенсивная терапия. Это когда клиент начинает подыхать, тогда Suprotec ему в помощь, а пока у вас все хорошо, вы этим маслом кашу не портьте, не надо. Машина молодая, все у нее в порядке, компрессия хорошая, цилиндропоршневая группа работает без задиров. Не лезьте.

Марк: Один нюанс – надо учитывать, что эта машина с двигателем VAG и с коробкой-вариатором.

С. Асланян: Двигатель VAG – большая редкость. У вас Audi?

Марк: Да.

С. Асланян: Понятно, что она не жилец от рождения. При этом там моторчик TFSI?

Марк: Он самый. 2011 года.

С. Асланян: Тот самый рубежный год, наступив на который, группа сказала, что в Volkswagen-Audi все вылечено, и никаких проблем впредь не будет.

Марк: Именно.

С. Асланян: Тогда лейте, потому что я не поверил бы инженерам никогда. И продолжаю им не верить, поскольку понятно, что помрет, не ясно только, опять-таки, когда, и четко как на деревенской дискотеке. Ясно, что в морду дадут, неясно, когда. Поэтому лейте. А почему нет? Хуже не будет, и колдовства добавите, и в любом случае вы внутренне готовы к тому, что да, трудности, да, помрет. А что ж тут делать? Тут ничего не поделаешь.

Петр: Добрый день. Вопрос следующий. Мы живем в нашей стране, все все прекрасно понимаем, мы постоянно ощущаем на себе давление наших власть имущих и наших избранников, слуг народа. Но, сколько я ни слушал разных этих передач, сколько ни видел разных теледебатов – все все понимают, но, тем не менее, сделать, кроме как кирпичом, кастетом и пулеметом, мы ничего не можем. Мы – людишки, на нас всем буквально нагадить. Более интеллигентных эпитетов я подобрать не смог. Вопрос вот в чем: что же нам делать дальше, куда бежать?

С. Асланян: 1862 год, Петропавловская крепость – место рождения вопроса «Что делать?». Там как раз Николай Гаврилович сидел, мотал срок и писал книги. Тогда еще тюрьма это позволяла. Именно тогда и родился роман «Что делать?». Ответа нет по сию пору, хотя определенные попытки мы с вами предпринимаем регулярно. Но когда мы имеем дело с наглостью, подлостью и мерзостью, мы можем, как вы верно заметили, либо кирпичом и пулеметом, либо не то что в сторону отступить, но не поддаваться иным образам. Кардинально мы не допущены к управлению государством. Мы можем, в связи с тем, как нам гадят на головы, либо становиться такими же вонючими, коричневыми и обтекающими…

Петр: Ну, этого хочется меньше всего – это значит, уподобиться, а значит – стать ровно таким же. Почему я этот вопрос задал? Сегодня в вашей передаче прозвучала такая фраза: «Они нам шило в бок, мы им кастетом в морду». Выходит, заклеивать номера – это средство борьбы с платными парковками? На мой взгляд, это несколько не так, но если уж есть закон, мы же все перед законом равны, мы же требуем от слуг народа, чтобы они точно так же были перед законом, как и мы.

С. Асланян: Петр, перебью вас. Здесь вопрос в том, кто начал. Они закон не исполняют, а мы должны исполнять? На самом деле, наоборот: первыми, кто должен показать пример равенства всех перед законом и обязательность его исполнения – это они, а не мы.

Петр: Согласен, но они ведь никогда не станут. Никогда. Причем обратите внимание, я в промежутках между работой пытаюсь наблюдать за украинским конфликтом. В итоге, что получается? Там же у руля, опять же, те же самые люди. Так вот, только что там рухнуло какое-то правительство. Но Порошенко-то, например, из того же аппарата – ну о чем здесь разговаривать, если у руля опять встал точно такой же элемент, как стоящий до этого? Ничего не изменилось – масса жертв, война, но перемен к лучшему – ни на грош.

С. Асланян: Тогда варианта ответа два, Петр. Первое – чтобы не уподобляться. Тем не менее, украинцы показали, что на место одного золотого батона они взяли и избрали другого золотого батона, и в этой связи абсолютно права Латынина, которая говорит, что абсолютно не всем можно давать право голоса, потому что демократичные режимы приводят довольно часто к фашизму. Гитлер, как известно, власть не захватывал, он ее получил на выборах и стал канцлером совершенно по закону. Получилось плохо.

Петр: Согласен.

С. Асланян: Но и монархия не удается, и военная диктатура тоже не всегда удается, хотя пример Пиночета говорит о том, что диктатор, впрочем, как и фашист Франко, как диктатор, совершенно блистательно справились с задачей управления государством. И сейчас, когда испанцы устраивали гешефт против своего короля, они показали, что они абсолютные свиньи и сволочи: они так и не поняли, что именно сделал генералиссимус Франко, оставив Хуана Карлоса на престоле. Ведь он его мальчиком взял под крыло, растил, и власть передал королю, а не какому-нибудь убогому парламенту.

И ведь испанцы, ставшие европейцами благодаря фашисту Франко, как раз на сегодняшний день цивилизованные бледнолицые люди с культурой и традициями только потому, что так захотел кровавый палач испанского народа, который бразды правления передал, как теперь кажется испанцам, точно такому же недемократичному правителю, на которого они, видите ли, деньги тратят, а им жалко – лучше бы выпили и на корриду пустили. Заблуждение народа бывает, конечно, фатальным, трагическим и всеобъемлющим.

И даже при Гитлере, когда уже было понятно, что Германия проиграла войну — это в конце 1943-го и начале 1944 года, знаменитое обращение Гитлера к народу: «Хотите ли вы тотальной войны?», – и народ на площади рукоплескал ему и кричал: «Да, мы хотим!». Хотя уже бомбардировки Берлина были в полный рост, и понятно было, что войну проиграли. Народ заблуждается.

Но вот тут водораздел нашего с вами личного противостояния перед этой властью – он же многогранен. Кто-то заклеивает номера, и я прекрасно понимаю этих людей, особенно на дорогих машинах, и не осуждаю их, а с другой стороны, во все времена у нас власть скотская – абсолютно любая. И во все времена единственное, что мы можем ей противопоставить – это свою собственную чистоту. Отвечая на вопрос не «что делать», а отвечая на вопрос «в чем смысл жизни?». А смысл жизни не меняется веками: в том, чтобы самосовершенствоваться и делать добро, вне зависимости от условий и ситуации.

Петр: Согласен полностью, но тут встает другой вопрос. Я-то ладно, хрен со мной, пусть я сгину в своей чистоте, у меня двое детей растет, и мне страшно, если они будут продолжать расти в этой стране. Ну, куда?

С. Асланян: А в другой стране они не выживут. Потому что, уехав туда и получив красивый бутерброд, они там, с одной стороны, становятся вторым сортом, но их дети, ваши внуки станут там более-менее первым сортом, и они утратят свою национальную идентичность и растворятся в том чужом мире, в котором не имеет смысла спасаться. Потому что они там погибнут на втором-третьем витке, не сохранив ни культурную традицию, ни той русскости и удивительности морали и нравственности, которую понимаете вы.

Петр: О русскости не стал бы сейчас говорить, это слово потихоньку превращается уже в ругательство, потому что русскость – это скорее, знаете, лузгание семок с «Ягуаром» перед подъездом, чем собор, скажем, Василия Блаженного.

С. Асланян: Но мы-то в себе храним понимание истин. Ведь вы же, Петр, переживаете за своих детей именно потому, что вы не хотите лузгания семок. И единственное, что вы можете – это создать своим детям правильное понимание мира, показав своим примером и устройством своей семьи. Потому, что им тоже придется бороться с тем же самым скотством, которое окружает нас, которое находится над нами.

Смотрите, Петр, мы друг друга нашли в эфире – значит, нас как минимум двое, по какой-то причине и наши пути пересекаются, и нас все-таки «не один в поле воин», значит, мы можем хоть что-то своим детям показать, рассказать, и они будут понимать, в чем правда, в чем истина. Государство наше не изменится, но и мы должны не измениться. Спасибо, до завтра. До свидания.