В Москве подняли стоимость платной парковки

11 августа 10:00 2015 by Сергей Асланян

Мы будем расстреливать по средам и пятницам, заявляет гауляйтер на временно оккупированной территории. Все, кто ушел в партизаны, в подполье, в сопротивление, знают, что этого нельзя допустить и начинают готовить акции возмездия, одновременно разрабатывая операцию спасения приговоренных. А те, кто потихоньку приспособился к новой администрации и готов на диалог с гауляйтером, не находят в обещанных расстрелах ничего странного и готовы обсуждать количество, время и место.

Они дают интервью, выступают с комментариями и взвешенно рассуждают на публике об иноземном опыте, аналогичных затеях в других гау, пользе расстрелов. Легитимность гауляйтера и законность его распоряжений они не обсуждают и не ставят под сомнение. Если гауляйтер есть, то ему надо служить. Если он пишет приказы о расстрелах, значит, имеет право. Иначе, зачем он нужен на такой должности? Ведь не для всеобщего благоденствия, процветания и безопасности, тем более, что всеобщей не бывает даже эпидемия, а уж благоденствие и подавно блещет таким разнообразием оценок, что не поддается удовлетворению. Расстрелять всех проще, чем всех обустроить.

В Москве подняли стоимость платной парковки.

С 10.08.2015 второй час (и любой последующий) пребывания на асфальте в центре обходится в 130 рублей.

Как и прежде, взимание платы за парковку в Москве остается незаконным и преступным.

Изначально об этом заявляла даже прокуратура, но ее быстро уняли. Затем о незаконности высказались юристы, эксперты и правоведы. Теперь их не слышно и не видно. Как-то раз о платной услуге высказались налоговики, но их проигнорировали. Власть решила, что она смеет назначать в этом безропотном городе любые тарифы, включая плату за отчужденный у людей асфальт, поэтому не остановится и, по прошествии времени, поднимет ее опять и опять.

Как и полагается, москвичи промолчали. Они всегда так делают. Даже в 1941 году они молча заминировали свой город, приготовившись взорвать его и завалить немецкие танки камнями. Уничтожение Москвы в 1812 году тоже не оставило в воспоминаниях современников особого резонанса. Внятность позиции с оттенком несогласия москвичи обозначили лишь в диалоге с Ордой. Но это было слишком давно, чтобы иметь шанс на воспроизводство.

В наше время столичный житель осторожно пуглив, взвешенно рассудителен и все еще верит, что его хата с краю.

А когда его ставят на колени, размахивают тяжелым предметом над головой и гарантируют увечья, он обращается в социальные сети с вопросом: кому заплатить, чтоб его вопрос решили менее тяжким способом?

При москвичах всегда есть глашатаи, публично и довольно громко объясняющие позицию от их имени. На поднявшуюся цену в 130 рублей они ответили одобрением, объяснив, что теперь москвичам грянула полноценная Европа, центр пора еще раз разгрузить, а бабушки и подавно будут счастливы. Глашатаи не стали огорчать гауляйтера незаконностью любой платы, в том числе и ныне поднявшейся. Они оставили в стороне правовые аспекты, не стали поминать кипрские оффшоры и уклонение от налогов. С гауляйтером не спорят. Он взял Москву у молчаливых горожан и будет продолжать свои дела, поскольку возражений не слышно, не видно и вообще их нет. А люди при нем заведомо согласны и готовы к диалогу. Вне зависимости, что гауляйтер придумает – расстрелы или парковку.