Илья Рождественский: Сан Саныч Пикуленко к нам присоединяется. Доброе утро!
Алексей Голубев: Здравствуйте!
Ну, как всегда. Раньше говорили: «Скоммуниздили». Теперь, наверное, «съединороссили». Все время что-то норовят сдвинуть. Так вот по проекту «Кортеж» счетная палата нашла нарушения: о выводе 92-х миллионов не наших денег в офшор. Причем, там же участвовали НАМИ, Marussia. Вот на офшорные счета Marussia ушли деньги.
А. Рождественский: Сан Саныч, напомните, пожалуйста, про проект «Кортеж».
А. Пикуленко: Это автомобиль, который делается для первого лица, автомобиль номер один. Поручено это было товарищам Нагайцеву, за Marussia стоит Фоменко с Чеглаковым.
А. Голубев: То есть, это русский автомобиль?
А. Пикуленко: Да, это русский автомобиль номер один. Как известно, сейчас у нас «номер один» — Mercedes, потому решили сделать свой «Кортеж». На это выделяют огромные деньги из бюджета, и вот счетная палата нащупала, что деньги начали откачиваться.
А. Рождественский: Я ждал эту новость. Но в чем ее хорошесть?
А. Пикуленко: В том, что у нас, как только есть возможность украсть из бюджета, так это сделают сразу.
А. Рождественский: Я забыл, что вы считаете хорошими новостями (улыбается).
А. Пикуленко: Причем счетная палата – это не суд, конечно. Оно только фиксирует. Мы тоже не суд, мы тоже только фиксируем, но, на мой взгляд, деньги из бюджета, уходящие куда-то там в лихтенштейнский офшор… Меня это настораживает. Я понимаю, что если бы деньги на проект «Кортеж» ушли на Арзамасский завод. Ну, для изготовления броне-капсулы, например. Я бы двумя руками был за. А какое отношение имеет Лихтенштейн к этому всему – мне непонятно.
А. Рождественский: Великая автомобильная держава.
А. Пикуленко: Нет, дело в том, что по проекту «Кортеж» все должно быть отечественное. Я так подозревал, что счет должен быть в Сбербанке, а не в Лихтенштейне. Ну, недопонимаю я, наверное. Ребята неплохие все они.
А. Рождественский: Чему радуемся здесь?
А. Пикуленко: Некоторые бородатые дядьки, которые бегают в лесах, горах, делать им совершенно нечего, а тут завод открывается. Безработица в Дагестане довольно-таки жуткая. А тут им построят автомобильный завод. Когда построили Чечен-Авто, на одно рабочее место пришло 800 молодых ребят.
А. Рождественский: Ну, там же и квалификация какая-то нужна.
А. Пикуленко: Ты знаешь, автомобильный завод требует всех. Нужны и квалифицированные люди, но нужны и те, кого можно за две недели обучить какой-то операции. Вот он будет прикручивать одну гайку и все. А если он еще и человек добросовестный, то цены ему нет. Неважно, бородатый он или нет (смеется). Главное, чтобы он был работоспособным.
Так вот мне еще хорошо потому, что человек, который делает автомобиль, добреет, становится лучше, потому что он каждый день видит плоды своего труда. Это редкий случай. Вот я в молодости, работая на заводе, утром пришел и видел, сколько машин сделали в ночную смену. Они такие новенькие, блестящие, и ты понимаешь, что это сделано руками.
Поэтому я радуюсь за то, что автомобильный завод появится в Дагестане. Там будет меньше безработных, больше людей, приобщившихся к технической культуре. Там будут делать грузовики, правда, китайские – DongFeng. Ну, нам нужны грузовики, страна у нас большая. Это радостная новость?
А. Голубев: А Лада-то почему?
А. Пикуленко: Понимаете, наверное, что Лада – учебная парта для любого угонщика. Она практически незащищена. Так как конструкцию не меняют десятилетиями, любой угонщик ее изучил досконально.
А. Рождественский: Много лет назад она была сделана идеально, зачем ее менять.
А. Пикуленко: Ну, естественно. Японцы тоже не очень заморачиваются системами защиты автомобиля. В свое время точно так же к этому относились у Volkswagen. Но после шквала угонов стали относиться серьезнее. Я считаю, что наиболее защищенные машины еще с завода – это Volvo. Поэтому тут все вполне резонно. Причем у нас ведь часть автомобилей угоняют просто так. Вот Ладу чаще всего берут просто по пьянке покататься.
А. Рождественский: А японские?
А. Рождественский: Где?
А. Пикуленко: Пока на полигоне. У нас с 2016 года все новые автомобили должны быть оборудованы кнопкой. Вообще, это, конечно, не кнопка, а такой себе черный ящик, но и кнопка при нем тоже будет. Ты должен в момент ДТП, если ты слабеющей рукой, сломанной в четырех места, доберешься до этой кнопки…
А. Рождественский: И кто-нибудь приедет.
А. Пикуленко: Ну, я себе представляю, как между Магаданом и Якутском на трассе Колыма при -50 к тебе, конечно, приедут. Но пока доберутся, ты уже будешь брикетом мороженого. Поэтому, понимаешь как, мы утопили самую большую группировку спутников на 5 миллиардов, поэтому надо как-то эти деньги вернуть обратно. Нет ничего проще, чем вернуть их с автолюбителя. Как я всегда и говорил: «Кто еще не потрогал автомобилиста за вымя? Кто его еще не подоил?». Вот есть у нас ГЛОНАСС, будет черный ящик. Причем замешаны две конторы – Цезарь Сателлит и…
А. Рождественский: Простите, что перебиваю. А черный ящик будет прям, как в самолете?
А. Пикуленко: Он фиксирует момент удара, силу удара.
А. Рождественский: А видеорегистраторы стоят же. Зачем?
А. Пикуленко: Вот в каждом автомобиле будет свой прибор, который называет Эра ГЛОНАСС. Вы попадаете в ДТП, в момент удара срабатывает система автоматической сигнализации, которая связывается с многочисленной группировкой спутников на орбите, и после этого передает сигнал в специальные call-центры.
А. Голубев: Какие? Скорая и полиция?
А. Пикуленко: Ну, МЧС в основном. Это все автоматически. Но есть возможность своей рукой нажать. Стоит такой ящик – 3 тысячи рублей. Сколько будет стоить его установка – я не знаю. Сам факт, что прошли испытания. Стукнули неподвижное препятствие на скорости 56 км/ч, ящик сработал, кнопка сработала.
Причем ведь у нас на новые машины должны будут устанавливать производители, на подержанные – сами владельца. Я это с ужасом представляю.
А. Голубев: Это обязаловка?
А. Пикуленко: Ну, ты же должен помочь государству. Ты же понимаешь, государство у нас небогатое. Что оно тебе спутники запускает? Чтобы ты гордился? Нечего гордиться, надо платить. А потом, не хочешь платить – не езди на автомобиле, на велосипеды это не распространяется. Так что, работает ГЛОНАСС.
А. Рождественский: Я не очень понимаю. Вот он зафиксировал силу удара. Ну, кому это надо?
А. Пикуленко: К тебе когда-нибудь приедут.
А. Рождественский: Ко всем когда-нибудь приедут.
А. Пикуленко: Это так же, как и ужесточение штрафов на дороге.
А. Голубев: Это, наоборот, для людей. Если человек в бессознательном состоянии, то сигнал автоматически передан и к нему едут на помощь.
А. Рождественский: Если приедут.
А. Голубев: А в противном случае вообще никто не приедет.
А. Пикуленко: Ты знаешь, есть хорошая пословица: Каждый сам за себя, а Бог против всех. Так вот это нам заменит бога.
А. Голубев: Это гарантия безопасности. Чего ж плохого-то? По-моему, отличная идея.
Замечательный автомобиль. Он промежуточный между сегодняшним Discovery… В общем, там есть узкая ниша между Freelander и Discovery.
Самое главное, что мне понравилась цена. В Америке за 30 тысяч долларов можно получить новый Disco Sport с двухлитровым бензиновым 240-сильным двигателем, девятиступенчатым автоматом и постоянным полным приводом. Обо всех остальных фишках этого автомобиля я даже не говорю. Мало того, что он еще и хороший проходимец, так там еще и кожа. В общем, полный фарш, как принято говорить.
А. Рождественский: В России мы его ждем?
А. Пикуленко: Ждем, но сколько он будет стоить у нас – пока не знаю. Боюсь, что к американским ценам надо прибавить еще столько же. Вот примерно где-то такая и будет начальная цена в России. Меньше, чем за 60 тысяч нерусских денег его не купить. Но все равно приятно, потому что в последнее время индийский капитал, английские мозги и руки понаехавших туда, на остров, делают прекрасные автомобили.
А. Пикуленко: Дело не в том, что плохо с продажами. Увольнять надо гораздо больше народу. Чтобы делать программу на современном заводе им-то нужно всего тысяч 30 от силы. Почему? Потому, что современное производство очень автоматизировано. Современное производство – крупноблочное. То есть, там просто нужно меньше людей.
Скажем, на каждого производящего автомобиль японца приходится девять выпущенных машин. У американцев – это 7. А в Тольятти – 3. Ну, понимаете, теперь все. Извините, но эта цифра еще и на тот момент, когда их было 100 тысяч там. А раньше было и вовсе 200 тысяч, а производили они 650 тысяч автомобилей. Это несерьезно. У них очень здорово меняются производственные площадки. Они модернизируются, приходят совершенно другие машины, с другой технологией. Ведь завод долгие годы работал, скажем, по итальянским технологиям конца 60-х.
Сейчас все меняется, поэтому столько людей просто не нужно. Это, к сожалению, данность современного производства. Ты приходишь, а завод чистый, тихий и очень малолюдный. Более того, например, садисты-капиталисты и измываются над техникой. У них же есть заводы, где роботы работают 24 часа, без освещения и выходного пособия. Издеваются над машинками.
Чтобы было понятно, на современном заводе, например, в цеху производства кузовов – одном из сложнейших узлов современного автомобиля – 150 человек за год делают 450 тысяч кузовов. Всего-то 150 человек в цеху, и они разбиты на смены, как вы понимаете. Вот это современный завод, современное производство. Оно малолюдное. Наверное, это и плохо. У нас Тольятти – моногород, а людей надо чем-то занимать, но это данность современной технологии.
А. Рождественский: Понятно. Спасибо большое, Сан Саныч.
А. Голубев: Спасибо!
Только зарегистрированные пользователи могут комментировать.
