Дмитрий Потапенко: Российские автодилеры предложили запретить госзакупки западных марок. Как сообщает одна из газет, ограничение касается и моделей, сборка которых локализована в России. Другие участники рынка считают, что такой запрет ударит по внутреннему производству, а не по иностранным автоконцернам.

По мнению дилерского сообщества, госзакупки можно будет компенсировать корейскими, китайскими или отечественными брендами. Наверное, я что-то пропустил и выпал из автомобильной отрасли, поскольку сейчас пытаюсь понять, что такое отечественный бренд. Это то ли Dacia Logan, которая Lada Largus, то ли что-то еще. Наверное, УАЗики еще. Я себе прям представляю кортеж на УАЗиках. Это мое мнение и оно категорически неверное. У нас на связи независимый автоэксперт Сергей Асланян. Сергей, добрый вечер.

Сергей Асланян: Добрый вечер.

Д. Потапенко: Ну, вот такая замечательная новость есть.

С. Асланян: Начну с краткого описания ситуации.

Д. Потапенко: Может, я что-то неправильно из новости понял?

С. Асланян: Все правильно. Это такая себе прогиб-защита. Понятно, что когда наше правительство продумывает какие-то санкции, то в мудрую голову обязательно приходит к неизбежности бомбить какой-нибудь Волгоград или Сызрань назло супостату, поэтому лучше здесь давать подсказки. Но подсказка здесь очень лукавая. Потому, что автомобильные дилеры решили устроить под сурдинку передел рынка.

Д. Потапенко: Передел рынка – это святое.

С. Асланян: На сегодняшний день, практически все они – мультибрендовые игроки. И у них есть этот бешеный, никому не нужный букет из совершенно разных полевых цветов, и там есть какой-нибудь Ford, Kia или Audi, Mercedes, Volkswagen. Но откуда сейчас взять клиента? Ведь кризис такой жестокий, что вот эти 20-27%, а по некоторым брендам и 30%, которые на сегодняшний день описывают ситуацию падения нашего автомобильного рынка, это еще не все. Это только вершина айсберга.

Мы, когда апеллируем к статистике АЕБ, так АЕБ – сплошное вранье, потому что не дает конечную продажу. Статистика АЕБ, которая определяет падение рынка наших новых автомобилей (первичной продажи), это количество машин, отгруженных от дистрибьютора к дилеру, а не от дилера к потребителю. Поэтому реально потребитель уже давно ничего не покупает и рынок сторнирует более серьезно.

И в этой связи представьте, что у вас есть десять неликвидных марок, за которыми никто не приходит. Но у вас есть план продаж, вы должны представительству, у вас есть дилерский контракт, именно поэтому вы не можете просто перестать их продавать, хотя они действительно не продаются, и тогда вам приходит хорошая спасительная идея: давайте закроем всех немцев, французов, итальянцев, шведов, закрываем американские продажи, и у нас остаются корейцы. И тогда, например, если у меня есть Ford, а Ford по продажам упал на 50%. Ну, не нужен никому Ford Focus за такие деньги. Но я обязан его продавать, у меня есть план. Если я его не сделаю, то мне не просто вынесут мозг, а у меня еще будут серьезные финансовые потери.

А тут я выхожу наверх с предложением: давайте действительно накажем этого Ford’а, который в нашей России уже 12 лет что-то такое делает. И тем самым, у меня полностью развязаны руки. Приходит, например, 100 человек клиентов в неделю на моих 10 брендов. А так они всей сотней придут на какой-нибудь разрешенный бренд Kia или Hyundai. И все, я в выигрыше.

Д. Потапенко: Сергей, я правильно понимаю, что это, по сути, такая некая корпоративная игра, когда я понимаю, что не могу выполнить план продаж, я теперь буду перед главным концерном говорить: «А я что? Это вон, правительство такое. Оно хорошее запретило, а я-то тут не при делах».

С. Асланян: Причем ведь не забывайте, что у нас очень своеобразная ситуация. Во всем мире производитель – это большая нянька, которая обожает своих дилеров. Потому, что дилер – основа его бизнеса. Благополучие дилера – это и есть те самые закрома, ради которых он работает. У нас ситуация иная. У нас есть уполномоченное представительство – это такой гауляйтер, это фашист. И у которого есть пленные в концлагере, заключенные – дилеры. Которых он беспощадно с утра до ночи ругает, стращает, наказывает, определяет им количество суток в карцере, какие штрафные санкции…

И у нас взаимоотношения между головной конторой и этим финальным контрагентом под названием дилер – совершенно концлагерные, фашистские. Если во всем мире дилер диктует представительству, как правильно, то у нас дилер – никто. Он полностью деморализован и уничтожен. У него есть только обязательства и нет никакой свободы маневра.

И здесь, наконец-то, появляется перспектива отомстить, кинуть его. Причем особенно приятно будет кинуть с каким-нибудь трехмесячным складом, когда в тебя уже вложили, а ты заявляешь: «Да пошли вы все! За меня правительство решило эту головную боль». И тогда чем можно начать торговать? Самым востребованным товаром. А какой самый востребованный? Корейцы. Это Kia Rio и Hyundai Solaris.

Практически у каждого в портфеле эти бренды. Если нет, то мы сейчас переориентируемся. Мы закроем эти никому не нужные Dodge, Chrysler, Jeep, который у нас давно покойник. Мы откажемся совершенно спокойно и безболезненно от Chevrolet, Opel, Mercedes, Audi, Volkswagen и даже очень печально, но, тем не менее, и от Skoda. Мы спокойно забудем про этот Ford, который уже давно совершенно не в состоянии назначить вменяемую цену и давно вышел за пределы невменяемости, и будем торговать востребованным, любимым Solaris. А чиновники? Они поедут на Equus, потому что это великолепная машина, которая лучше Lexus. И они будут так же красиво смотреться, у них будет та же самая привычная кожа, кондиционер.

Д. Потапенко: Только дешевле.

С. Асланян: Ну, насчет подешевле не сильно, но для бюджета это действительно будет определенной экономией, потому что Equus можно купить за три миллиона, а аналогичную Audi за восемь. Поэтому пяти миллионам найдут применение, это совершенно бесспорно. И все в этой ситуации оказываются с абсолютно ангельскими крыльями, потому что за них все решено. Люди ездят на новых машинах, чиновники тоже ездят на новых машинах, лишний баланс мы сбросили.

Пусть они сами ищут варианты выкрутиться, но у нас есть еще две серьезные проблемы. Это, к сожалению, китайцы, которые не умеют делать автомобили, поэтому то, что они нам принесут – это будет троянский конь. И для китайцев все-таки задача, чем быстрее мы помрем и освободим эту территорию для них, тем лучше. Поэтому они машины для нас не будут делать никогда. Они будут делать этот ужасный суррогат, который внешне похож на автомобилях.

Д. Потапенко: Даже на BMW X3 они что-то похожее слепили. Не знаю, как оно называется, но что-то похожее.

С. Асланян: Когда идешь по какому-нибудь пекинскому или шанхайскому салону, очень интересно считать количество клонов. Например, сколько фирм в Китае подделывает Mercedes ML – 15. А сколько фирм в Китае делает Mercedes S-class – 26.

Д. Потапенко: Я, когда по такой выставке иду, я просто в Китае уже восемь лет работаю, то думаю, что Mercedes нервно курит в стороне. Там все автоконцерны просто отдыхают. Я в количестве не был уверен, но вы подтвердили мое ощущение.

С. Асланян: Так оно и есть. Причем рядом стоит официальный стенд Mercedes, на котором облеванные немцы отводят глаза в сторону. Потому, что куда бы они не посмотрели – там стоит подделка того, что у тебя на стенде легальное и официальное.

Д. Потапенко: Только дешевле.

С. Асланян: Да. И это все может приехать к нам. У нас остается еще одна небольшая проблема – российский автопром, который уже давно не российский, поскольку, как вы верно заметили, единственное русское, что у нас осталось – это УАЗ! А больше ничего нет. АвтоВАЗ уже продали. Причем его продали два раза подряд. Молодцы. Это не на каждом рынке мы такое умеем делать.

И наш любимый швед Бо Андерссон наконец-то пересел с Infiniti QX56 на придуманную специально под него Lada Granta Cross, на которой он будет ездить. Или у него там еще есть Lada Largus Cross – это такая недоприводная двухколесная повозка. И это хороший тренд. Топ-менеджер пересел. Тогда действительно, почему бы нам не пересесть на… Только на что? Потому, что это иномарка. Это чужой завод и он тоже попадает под санкции. А не попадает под них, по большому счету, только УАЗ и КАМАЗ. Больше у нас никого нет.

И еще специально для Дмитрия Рогозина есть цех по производству Тигров в гражданском исполнении. Он даже одним из них обещал наказать своего собственного водителя. Если помните, он в прошлом году сказал, что теперь он будет ездить на Тигре. Ну, понятно, что не он сам, а его водитель. Можно только посочувствовать этому человеку.

Д. Потапенко: Честно говоря, я в Тигре пару раз сидел… Для боевых условий, мне кажется, нормально. По крайней мере, терпимо. Но для гражданских условий, как мне кажется…

С. Асланян: Родина в опасности.

Д. Потапенко: Я уже пятый десяток меняю, а она все в опасности. И все от одних и тех же: от загнивающего Запада. А он, скотина, иногда так загнивает, что, честно говоря, иногда хочется и позагнивать чуть-чуть. А если шанс на то, что наших автодилеров так патриотично поддержат?

С. Асланян: Шанс всегда есть, потому что мы не знаем, как наша самая мудрая на свете голова с утра ощутит легкое недосыпание и решит государственный вопрос в ту или иную пользу. Оно может всегда и все. Тем более, когда это касается запрета. Вот если бы нужно было что-то разрешить, построить, создать, то это было бы трудно. С этим всегда очень серьезно и надо как-то долго, мучительно искать правильный ответ. Запретить – в любую секунду! Методом стоп-крана решается любая проблема в нашей стране. И чтобы не повадно было.

Запретить автомобили в принципе? Запросто. Запретить иномарки? Не проблема. Запретить только американцев и ЕС-овцев? Не проблема. Да и Японию можно заодно, потому что они тоже гады и вообще они ускоглазые, в отличие от корейцев, которые не будем говорить какие. И японцев тоже. Поэтому не надо ездить на Toyota Prado, которая производится во Владивостоке, и теперь считается русской машиной. Давайте мы теперь все вместе будем спокойно… А дальше двоеточие или отточие. Потому, что как оно решит – мы не знаем. Оно может в любой момент. Запретить? Да! Это всегда просто, понятно и главное, что по логике ощущается, что они рано или поздно запретят.

Д. Потапенко: По логике точно запретят. В общем, нас ожидает, судя по всему, еще масса интересных предложений и запретов.

С. Асланян: Но если они этого не сделают, то параллельно будет развиваться другой процесс, который от них не зависит и который является просто иллюстрацией нашей экономически общей ситуацией. Это банкротство дилеров, которые под новый год сейчас грянет особо ощутимо. Мы-то в Москве не знаем, как поживает население целой страны за МКАДом. А там очень печально. И полтора года тому назад Центробанк топнул ножкой и потребовал от всех банков нашей страны быстренько скинуть плохие активы. А это, в первую очередь, как раз автомобильные дилеры, которые перекредитованы по третьему кругу.

И если еще полтора года назад с ними можно было как-то бороться, прятать их по отчетности или держать их на плаву, то на сегодняшний день уже вариантов нет. Либо ты кладешь лицензию на стол, либо ты спокойно банкротишь тех самых людей, с которыми ты пытался какое-то время, может быть, даже по-честному как-то удержаться на плаву. Сейчас будут закрываться не только банки, но и дилеры. Причем будут закрываться и мелкие игроки и крупные дилерские холдинги.

И мы, вне зависимости от того, будут у нас санкции или не будет у нас санкции, придем к привычной картине по Жигулям. Когда автомобили продавали и, соответственно, покупали не в офисах, не в больших красивых стеклянных домах с кондиционерами, а на лужайке, на газоне, под грибочком, где дедушка вытаскивал из ватника, и выписывал тебе левой рукой ПТС почерком, который нераспознаваем.

Мы придем к этому, потому как это неизбежно. Потому, что все-таки автомобили мы уже перестаем покупать. Вот от колбасы нас превентивно пытаются отучить, отвадить от польских яблок, может, от израильской картошки неизвестной, а вот от автомобиля естественным путем. Потому, что, к сожалению, автосектор был любимой игрушкой и он был таким флагманом. Его, с одной стороны, якобы развивали, а с другой стороны, за то, что он пытался выйти и легализоваться, именно он и получил максимальные финансовые обременения в виде прямых и косвенных поборов.

Он тонет именно от заботы государства, потому что легализовался и вышел в белое, и население не способно купить такое количество машин, тем более, покупательская способность у нас снижается, и уже непонятно, то ли на тушенку и патроны с солью тратить, то ли на автомобиль. А, наверное, автомобиль еще подождет, потому что в случае чего надо будет на танке прорываться, а не на Жигулях. Ну, и другие решения, как именно распорядиться деньгами, приводит к тому, что автомобилей мы покупаем меньше, и из-за этого все идут по стандартному сценарию: если у меня не продается машина, значит, я на нее поднимаю цену. Потому, как если пришло пять покупателей, то шестой заплатит за всех пятерых.

Д. Потапенко: Куда он денется с подводной лодки.

С. Асланян: Да. После этого мы еще меньше покупаем машин, поэтому план остается невыполненным, а цена еще поднимается. И этот замкнутый круг мы видим на примере того же Ford. Он привел к тому, что Ford Focus уже никому не нужен в тех количествах, в которых он производится. А еще помню времена, это было не так давно, когда в 2008 году Ford Focus начинался с 345 тысяч рублей. А сейчас он почему-то стартует с отметки в 550 тысяч, хотя ничем не изменился. А вообще можно купить себе Focus уже и за миллион. И это абсолютно неправильная цена.

Неизбежно мы придем к тому, что начнутся банкротства, будут останавливаться производства, и тут еще предположим санкции или не санкции. Они будут либо торпедой под ватерлинию, либо просто по палубным надстройкам по палубам пройдутся, но никак не облегчал ситуацию. Последний шанс – скинуть за борт все ЕС-овские и американские машины с тем, чтобы, может быть, еще напоследок поплясать и поторговать корейцами (не дай бог – китайцами). Но в целом ситуация очень грустная, потому что автомобильный рынок, автомобильный сектор находится в самом кризисном состоянии во всей нашей экономике, если принять во внимание легенду о том, что у нас есть экономика.

Д. Потапенко: (смеется). Мне нравится ваше мнение, но, к сожалению, я вынужден уйти на рекламный перерыв. У нас был на связи независимый эксперт Сергей Асланян.