Антон Орехъ: Сейчас узнаем, какая у Сан Саныча погода и непогода.

Василий Уткин: Да, в нашей рубрике, которая выходит в эфир только сегодня и только сейчас. Она называется «Оренбургские завтраки с Александром Пикуленко».

Александр Пикуленко: Доброе утро. Завтрак действительно был оренбургский. Подкармливал нас местный губернатор.

А. Орехъ: Кормитесь от рук власти. Наконец-то сбылась мечта наших слушателей.

А. Пикуленко: Конечно. Кормящая рука оренбургской власти наливала кофе и отвечала на вопросы Матвея Юрьевича Ганапольского. Дело в том, что за выходные мы кое-что преодолели. Попрощались с вами в Екатеринбурге, и уже проехали уральские горы, башкирские лесостепи и вышли в великую степь Оренбургской области. Открылись перед нами потрясающие пейзажи.

Сменился у меня и экипаж. У меня теперь в экипаже Матвей Ганапольский, Ира Воробьева, Катя Кобзева. И мы таким составом продолжаем наше путешествие, встречаемся со слушателями.

А. Орехъ: Мы на сайте прослеживали. Вы там и рыбу ловили, и сабантуи устраивали.

А. Пикуленко: Нет, это они сабантуи устраивали, а мы – нет. Мы в это время работали рулем и педалями, скача по всяким ужасным местам. И совершенно инфернальный Карабаш мы проехали. Это нечто – медеплавильный завод, который отравил красивейшую уральскую природу вокруг. Но, с другой стороны, такая зона должна быть, потому что ее надо сохранить для будущих поколений. Показывать потом, как могут загадить родную землю люди, на ней живущие.

Это меня потрясло, пожалуй, больше, чем убитые местами дороги. При этом рядом есть город Златоуст, утопающий в зелени.

А. Орехъ: Про убитые дороги как раз хотели спросить. У нас же с вами автомобильная рубрика. Есть традиционный набор вопросов о дорогах, об инфраструктуре, бензине…

В. Уткин: И об автомобильном парке.

А. Пикуленко: Начнем с автопарка. По дороге ездят шикарные фуры. Вернее, они не ездят, а скачут, подпрыгивают и дребезжат всеми сочленениями. Представляете, новейший Actros, со всякими интеллигентными системами. Стоит такой 100 тысяч евро. За ним привязан рефрижератор, который доставляет скоропортящиеся грузы. И он тоже стоит 100 тысяч евро. Эти 200 тысяч евро бухают по ухабам федеральной трассы, и понимаешь, что, во-первых, каждая запчасть на такую машину сами знаете сколько стоит, а оплачивает ее тот человек, который пришел в магазин, куда доставили этот скоропортящийся продукт.

Кроме того, что мы с вами оплачиваем акцизы, налоги, мы еще оплачиваем убитые на этих дорогах автомобили. Спасибо родной власти. Я еще убедился, что Башкирия – республика с избыточным населением. Потому, что бездельников в светоотражающих жилетах больше на квадратном километре, чем где бы то ни было. Причем стоят очень «хорошо». Выезжаешь из гор, начинается лесостепь, а это, значит, лужайка, немного красивых деревьев. А, как правило, на опушках растут купы красивых деревьев; склон в желтых цветочках, и там с радаром торчит пенек.

В. Уткин: Сан Саныч, важное уточнение: немножко красивых или немножко деревьев?

А. Пикуленко: Немножко красивых деревьев, потому что это лесостепь. Там перелески, там уже кончился лес. И вот с радаром стоит пенек в засаде. Ты вылетаешь на пригорок, а он стоит. Какое это имеет отношение к безопасности дорожного движения? Какое отношение засада имеет вообще к чему-то? Вы живете в стране, где подлость – главная составляющая работа органов ГАИ?

А. Орехъ: А что, нет что ли? (улыбается). Сан Саныч ушел в риторические вопросы. Засада – краеугольный камень.

В. Уткин: Вы сделали решительный шаг в сторону потери прав? (смеется). Сан Саныч, что случилось?

А. Пикуленко: Нет, дело в том, что нас ни разу не остановили. Во-первых, есть водительская солидарность, нам мигают, сообщают по рации, что стоят вот эти вот. Но зачем столько? Хотели заниматься безопасностью – сделайте трассу. В районе города Сим 12-процентные подъемы, где КАМАЗ еле вылезает, покрывая уральские горы, которые скрываются за сизым дымом. За ним выстраивается очередь в сотню машин – дорога узкая. Вместо того, чтобы кормить эту ораву бездельников, лучше бы дорогу расширили за эти деньги.

Это даже не моя претензия к местной власти. Дело в том, что все это – федеральные бюджеты. Я даже не губернатору, не президенту Башкортостана претензии предъявить не могу, потому что это федеральные бюджеты. И на содержание бездельников в форме, и на отвратительную федеральную трассу. Это ниточка, которая связывает нас с Сибирью.

А. Орехъ: А заправки-то там какие-то по ходу есть? Есть, где остановиться, в том числе, и дальнобойщикам, которые везут эту фуру за 200 тысяч евро со скоропортящимися деликатесами.

А. Пикуленко: Есть такие. В основном вся инфраструктура для дальнобойщиков. Мало, очень мало мест для праздно ездящей публики. Понятно, что на трассе в основном работают. У нас эту убитую дорогу воспринимают, как трассу жизни.

А. Орехъ: Транспортная артерия.

А. Пикуленко: Да, такое ощущение, что мы на военном положении и нам по этой транспортной артерии надо перевезти жизненно важные грузы. Но это действительно такие грузы, почему я рассматриваю такую фуру с рефрижератором? Это самые сложные для перевозки грузы. Там ведь могут везти какие-нибудь лекарства, вакцины. Я представляю, что с таблетками бывает, когда их так трясет. Молоко в сливки взбивается на таких дорогах.

Я понял еще одну маленькую одну вещь. По дороге мы встретили такой себе рынок у дороги. Там рядами выстроились самогонные аппараты. Цена бутылки водки не имеет никакого значения для нашей страны.

А. Орехъ: Они еще натертые, у них бока такие блестящие.

А. Пикуленко: Да-да. С манометрами, змеевиками. Высокотехнологический продут, из нержавеющей стали. Понятно, что Урал – вотчина металлургов. Они себе такой металл отольют, что самогонный аппарат века простоит и все выдержит.

В. Уткин: А что плохого-то?

А. Орехъ: Хорошая вещь. Сан Саныч, я не спрашиваю, взяли ли вы с собой готовой продукцией или сам аппарат. Хотя, надо было бы. В какую цену, кстати, аппараты?

А. Пикуленко: Самый крутой – четыре тысячи.

А. Орехъ: А в чем крутизна? Он позволяет сделать самогон чистым, как слеза младенца?

А. Пикуленко: Там змеевик из особой стали, манометр под высокое давление. В общем, да, продукт выходит, как слеза младенца.

А. Орехъ: В степи уже нанотехнологии.

А. Пикуленко: У меня был замечательный Алексей Осин. Было понятно, что он верный товарищ, хороший напарник. С ним было хорошо ходить вокруг этих самогонных аппаратов. Мы обсуждали технологический процесс.

А. Орехъ: Сан Саныч, еще по поводу Осина вопрос задам. Известны ваши с ним принципиальные споры. Вы – сторонник высокотехнологичных автомобилей, у

добных, хороших, а Алексея всегда позиционировали как человека, который воспринимает автомобиль, как тренажер для мускулатуры.

В. Уткин: Каждое утро специально заезжает в яму и выталкивает машину.

А. Орехъ: Да, и тут мы вдруг видим его на фотографии за рулем Land Rover. У вас был культурный шок?

А. Пикуленко: Он лишился невинности, и понял, что такое современный технологичный автомобиль. Он был им очарован, летал по ямам и кочкам так, как ему хотелось. Делал то, что не позволяет ему та машина, на которой он ездит каждый день. По-моему, он впервые прочувствовал, что такое лучший экспедиционный автомобиль современности.

А. Орехъ: А самогонный аппарат вы уже встретили после такого акта лишения невинности Осина?

А. Пикуленко: Это было дополнением. После высокотехнологичного, энергичного внедорожника, еще и самогонный аппарат.

А. Орехъ: Вот я именно об этом говорю.

А. Пикуленко: Алексей понял смысл жизни.

А. Орехъ: Чувствую, что он вернется преображенным.

В. Уткин: Думаю, что если в будущем в России начнут делать какие-то свои хорошие внедорожники, то для дальних путешествий можно будет сделать небольшой самогонный аппарат внутри. Чтобы уж поехать, раскинуть палатку, на рыбалку, и там спокойно прогнать.

А. Орехъ: Это была полезная рубрика для автомобилистов. Спасибо, Сан Саныч! Скоро уже буду к вам присоединятся.