Антон Носик: Как варяги борются с городским населением

20 июня 21:45 2016 by Сергей Домущий

Великолепная статья Григория Ревзина на сайте Карнеги объясняет, наконец, простыми русскими словами, какие ещё мотивы, кроме воровства и личного обогащения муниципальных чиновников, стоят за нынешним разорением улиц в центре Москвы. Оказывается, хотели как лучше.

Хотели, как в Лондоне, Мадриде, Нью-Йорке. Привлекли кучу иностранных экспертов, с богатым портфолио по благоустройству современных постиндустриальных городов.

Хотели, чтоб Москва стала приятным, friendly местом для пешеходов.

В частности, сам Ревзин этого хотел — а с тех пор, как город отжали у Лужкова ставленники Романа Аркадьевича Абрамовича, люди из дружественной ему «Стрелки» получили серьёзный доступ к рычагам. Ревзин, будучи партнёром в Стрелке, впервые за четверть века обрёл возможность не только критиковать городскую власть со страниц Ъ (и получать от неё полумиллионные иски), но и посеять в сознании градоначальства «разумное, доброе, вечное».

Как уточняет Навальный, почти моментально откликнувшийся на текст Ревзина очень жёстким постом, посев обошёлся городской казне в 1.812.664.431 рубль и 23 копейки. Прежде, чем вмешиваться в их спор по существу, вспомню, что последний раз Навального и Ревзина я встречал на митинге в защиту российской науки на Суворовской площади в Москве, все мы там стояли в одной толпе, и это смотрелось куда логичней и естественней, чем нынешняя полемика.

Но увы, случилось так, что та самая власть, которая вчера судила Ревзина, сегодня его кормит, а судит, наоборот, Навального, причём на те же сакраментальные ₽500.000. С той малозаметной разницей, что Лужков оценивал в 500.000 свою честь и достоинство, а Ликсутов в эту сумму оценил услуги судьи, отказавшегося исследовать доказательства. То есть Лужков эту скромную выручку тащил в семью, а Ликсутов щедрой рукой раздаёт стряпчим и иной прислуге. Воистину, власть в городе поменялась.

Григорий Ревзин — умнейший архитектурный критик, выдающийся профессионал в своей области; всё, что он пишет на бумаге, выходит гладко и вызывает у меня горячее желание подписаться под каждым словом. Верю, что хотели как лучше. Верю, что у всего этого ремонтного ада есть некий генплан, и что очень большая ошибка Собирюкова-Хуснутова состоит в тотальной неспособности донести его до сведения горожан.

Но есть и ещё одна проблема, о которой Ревзин забыл упомянуть, а она в этой истории совершенно центральная. Нечипоренко может быть каким угодно великим виртуозом-балалаечником, но всё же И.С. Бах писал свою музыку для других инструментов.

Можно составить сколь угодно прогрессивный, рациональный, гуманистический, внятный и продуманный план, учитывающий передовой опыт Милана и Сингапура. Но когда ты его передаёшь для реализации кучке жуликов

лужковского призыва, для которых единственный смысл любых ремонтно-строительных работ заключается в комфортном попиле горбабла, то любая партитура «Страстей по Матфею» на этой шарманке зазвучит удивительным кунштюком (за это слово Лужков однажды отсудил у Ревзина полмиллиона, так что грех не вспомнить его тут).

И, нет, дорогой Дёма, трагедия тут не в коррупционной составляющей, на которую так упирает Алексей Анатольевич. По лужковским экзерсисам мы знаем, что формула «освоили ярд — построили на сто лямов» вполне себе рабочая для Москвы. Даже в Сочах ничего ещё, кажется, не рухнуло… Конечно, плохо, что стройкой, по остроумному выражению Ревзина, заведуют «не епископы», но даже если мы забудем обо всех прилипших к рукам триллионах, останется одна беда, которая не лечится принципиально и вообще.

В маниловской фантазии Ревзина то, что делается в городе, делается для людей, для жителей, для пешеходов. А вот тут-то и заключается абсолютно неразрешимая загвоздка. Те исполнители, которыми располагает город Москва для реализации светлых мечтаний КБ «Стрелка», принципиально к такой постановке вопроса не готовы, и под неё не заточены.

Они не могут строить для пешеходов, для простых горожан, потому что они в душе своей глубоко и капитально презирают «население», и подстраиваться под его мелкие, смешные нужды считают для себя унизительным.

На счастье Ревзина, его заказчики не слишком разговорчивы, поэтому об этой их принципиальной жизненной позиции мы не часто слышим, хоть и постоянно догадываемся. Но время от времени откроет рот какой-нибудь Казинец, и популярно объяснит urbi et orbi, что всех учителей, врачей, медсестёр, водителей, поваров, охранников, официантов, музейных работников и прочую прислугу нужно гнать из Москвы ссаными тряпками, что нужно искусственно создать в столице такое давление на кошелёк, чтобы жить в городе могли себе позволить только долларовые миллионеры. А остальные пусть приезжают по утрам на электричках, выполняют свои функции обслуги, и уезжают потом обратно в свои ебеня, нечего им тут задерживаться.

На самом деле, именно так, и только так, выглядит в глазах исполнителей грандиозного стрелкиного плана полезный результат реконструкции Москвы. Все те мечты, которые так красиво расписал Григорий Ревзин — где улицы Белокаменной станут театрами, парки — гостиными на открытом воздухе, а бульвары — подиумами для шоу высокой моды, можно очень легко и эффективно реализовать, просто выдавив из городской черты девять десятых нынешнего городского населения.

Чтоб в этом убедиться, достаточно пройтись и/или проехаться по Садовому кольцу в любые летние выходные, когда офисы и госучреждения закрыты, школьники — на каникулах, а горожане — на дачах или в отпуске. Безо всякой реконструкции в такие дни «и дома своего не узнаёшь», до такой степени всё становится свободно, просторно, без пробок, с минимумом машин и их выхлопных газов… Благодать! И самый простой способ достичь этого идеала в будние дни — не гранит как источник чистого воздуха, а все виды экономического давления на ту часть горожан, которая бедней определённой планки.

«Ночь длинных ковшей», о которой так сетует Григорий Ревзин — это не ошибка в трансляции позиции городских властей жителям, и не борьба с бандосами лужковского призыва. В первую очередь, это демонстрация определённого отношения к тем десяткам и сотням тысяч москвичей, которые на протяжении 20 лет голосовали рублём за существование всех этих киосков и магазинчиков в шаговой доступности от дома. Понятно, что такой проблемы нет ни у какого бонзы, который за покупками отправляет шофёра, ассистента, кухарку или домработницу. Такая проблема есть только у тех «лишних» пешеходов, которых нужно убрать с московских улиц перед тем, как выпускать на них собянинский бомонд в мехах и на лабутенах.

Особенно ярко отношение к горожанам как к мусору проявилось в решении о ликвидации в Москве троллейбусного сообщения.

Хотя бы из чистого приличия можно было провести по этому поводу какие-нибудь общественные слушания, разъяснительную работу с привлечением экспертов и лидеров мнений, демонстративные какие-нибудь жесты заботы в адрес тех десятков тысяч москвичей, которые всю жизнь этими троллейбусами добирались до метро, до школы, до работы, до дома…

Конечно, отсутствие таких символических жестов можно списать на «плохо поставленный пиар муниципалов». Это такой дивный ревзинский эвфемизм, позволяющий превратить оглушительное хамство вполне конкретных хуснутовых по отношению к аборигенам глубоко чужого им города в досадный и случайный промах каких-то безымянных пиарщиков. Но ведь кроме символических жестов есть ещё и практические, известные муниципалам любого города, где местная власть сменяема. Если вдруг отменился, хоть на три дня, тот или иной маршрут общественного транспорта, будь то лондонская подземка или венецианское вапоретто, информацию об этом мэрия найдёт способ довести загодя до каждого жителя и гостя города, и не только в тех районах, которые этим изменением оказались затронуты. Это история не про «пиар муниципалов», а про базовую функциональность общественного транспорта.

Нельзя добираться до работы или учёбы, до аэропорта или вокзала маршрутом, про который не известен ни его номер, ни схема движения, ни расписание.

А в Москве нам сообщают, что с завтрашнего дня начинается программа ликвидации троллейбусов — и нежно при этом намекают, что если тебя эта новость затронула, это всего лишь значит, что ты не прошёл через фильтр Казинца. Столица — не для тех, кого волнует расписание троллейбусов. Не для тех, кто давится на входах в вестибюли московского метро.
Это принципиальная позиция всей собянинской администрации. И совершенно при этом неважно, больше они сегодня крадут, чем при Лужкове, столько же, или вдвое меньше. Важно, что прекрасные планы «Стрелки» будут реализовывать калифы-на-час, с прочно сложившимся представлением о городе Москве как кормовой базе, а о её жителях — как о досадной помехе при реализации их грандиозных планов «благоустройства».
PS. Две фотографии, которыми проиллюстрирован этот пост, сделаны в городе Москве во вторник 14 июня, то есть буквально позавчера, во время пешей прогулки с питерским коллегой от Третьяковки до Центрального телеграфа. Я публикую здесь эти снимки просто для того, чтобы проиллюстрировать выдающиеся успехи Собянина и Ликсутова в развитии удобного общественного транспорта и избавлении города от транспортных пробок. У авторов, так или иначе связанных с подрядами московской мэрии, приходится регулярно читать о выдающихся успехах, достигнутых на двух этих направлениях. Но стоит выйти на улицу, и глаза мои видят нечто совершенно иное. Отдельно замечу, что ни на станции метро «Новокузнецкая», ни под Немцовым мостом никаких ремонтно-строительных работ в данный момент не ведётся. Эта давка и эта пробка — не «временные трудности советской власти», а повседневная реальность для москвичей, не прошедших сквозь фильтр Казинца.

Источник