Здравствуйте. Картина трогательной заботы, всеобъемлющего торжества государственных институтов и масштабного здравомыслия нарисована на сайте правовой информации нашего правительства. Где опубликован проект, согласно которому совсем скоро, буквально по мановению волшебной палочки, при помощи нажатия кнопки Enter будет создана полностью блистательная реализованная готовая к употреблению база данных по всем ДТП, произошедших с 2014 года.

Причём эта база данных будет содержать уникальные данные. Такие как скорость ветра, количество осадков, скорость прибытия МЧС, ФСБ, КГБ, ФСИН, ФСО, врачей, пожарных на место ДТП. То есть это будет картина происшествия во всём объёме, и любой желающий (поскольку база будет открыта) получит представление о том, как именно мучились и страдали люди на месте ДТП, когда к ним со всех ног бежала всяческая помощь. Крайним в создании этой базы назначено Минкомсвязи. Чрезвычайно дееспособная структура. Она блестяще справится с тем, чтобы потратить наши с вами деньги на создание этой базы.

И самое удивительное: а зачем же нужна эта база?

Зачем нужно в открытом доступе иметь абсолютно все параметры всех ДТП, произошедших в нашей стране?

Ответ очень простой: для общественного контроля. Это оказывается нужно не Министерству внутренних дел. Это не касается наших полицейских. Не имеет никакого отношения к ГАИ. Это нужно нам с вами для общественного контроля, а также для того, чтобы создать карту минных полей отчизны. А именно, ненадлежащее состояние дорог, приводящих к ДТП. Вот так вот. Оказывается, это чрезвычайно важно, чтобы

на наши с вами деньги нам с вами была создана база всех ДТП для того, чтобы мы как-то с этим что-то делали.

Какой интересный инструмент даётся нам в руки. И как же мы будем пользоваться этим инструментом? И, самое главное, какие цели и задачи мы поставим перед собой, будучи вооруженными столь блистательным инструментом начиная уже с 30 июня 2016 года. Куда мы с вами пойдём с этими данными? Как мы ими распорядимся? При том, что кроме нас с вами других заинтересованных лиц, оказывается, нет. Они в этот список не попали. А мы с вами можем принять это к сведению. А можем, например, попытаться пойти в суд и доказать, что человек на дороге, попавший в аварию, скончался из-за того, что скорая помощь ехала очень медленно, преодолевая встречный ветер. И попытаться потребовать, не понятно от кого, возмещение ущерба в связи с гибелью на обочине.

От Владимира Владимировича мы уже дважды слышали о том, что у нас блистательно завершена реформа судейского корпуса и судопроизводства в нашей стране. У нас судьи полностью независимы. Поэтому давить на суд никто не может, не смеет, и у него это не получится. При том, что мы  вами знаем, что

наши суды — это единственные суды в мире (на планете Земля больше таких нет), где судья имеет право опираться не на закон, а на личное убеждение.

И вот мы приходим к этому человеку с личным убеждением, которое порой противоречит закону, и пытаемся доказать чью-то там вину, опираясь на открытую базу, созданную Минкомсвязи. Полиция не при делах, все остальные не при делах. Но зато у нас с вами есть эта база данных.

Кто попадает в эту базу данных? В распоряжении правительства (по крайней мере, на уровне законопроекта) сказано, что туда с 2014 года попадают абсолютно все ДТП. А сколько у нас в стране ДТП? А этого никто и не знает. У нас есть федеральная целевая программа по борьбе с безопасностью на дорогах. Она пролонгированного действия. Первая серия началась в 2004 году, закончилась в 2012 блистательным провалом. Великолепным провалом.

Было признано официально, что федеральная целевая программа поставленных целей и задач не достигла.

После чего люди, причастные к этому, были награждены орденами и медалями. Программу продлили до 2020 года. В этой программе, как в учебнике алгебры для старших классов, в самом конце указаны количественные показатели, к которым она должна прийти. О чудо! Из года в год мы получаем полное совпадение тех самых заказанных и в конце учебника опубликованных правильных ответов к задачам, которые министерство внутренних дел поручило само себе исполнить. Поскольку заказчиком федеральной целевой программы безопасности дорожного движения является МВД. Исполнителем является МВД. Контролирующим органом является МВД. Структурой, подводящей итог, является МВД.

И вот мы совершенно четко видим, что

количество ДТП у нас не смеет превышать рубеж в 30000 смертей.

Нам не дозволено погибать на дорогах нашей страны в больших количествах. Поэтому каждый год мы должны получить ещё какой-то процент снижения. 29 тысяч, 28 тысяч, 27 тысяч, 26 тысяч. И всё это будет в базе данных. А сколько ж на самом деле погибает людей у нас на дорогах? А сколько у нас раненых? А сколько у нас ДТП? Никто не знает. У нас нету этих данных.

Конечно, если посмотреть на сайте ГАИ, то там много разных цифр. Точно так же, как и на сайте МВД есть цифры абсолютно по любому поводу, понять которые невозможно. Нужно покупать специальный дешифратор, заканчивать курсы, писать спецпрограмму для постижения того, что написано  в отчётах МВД.

Мы никогда не получим четкого представления о количестве жертв. У нас, например, с недавних пор существует две противоречащих друг другу статистики. Одна страховая, другая «ГАИшная». Расхождение там порой бывает где-то на миллион. Ну, вот так вот скромно.

Страховых случаев больше, чем ДТП, зарегистрированных ГАИ.

Тоже интересный факт.

Но всё-таки. Даже если мы не будем принимать во внимание абсолютно все дорожно-транспортные происшествия, тем более что таковыми считаются и проблемы, созданные один на один, например, с мусорным бачком, с кустарником, с берёзой, перебежавшей дорогу. Мало ли что. А жертв то у нас сколько? Вот эта самая база данных, которая с 30 июня 2016 года, благодаря Минкомсвязи будет, наконец, в открытом доступе. Она должна будет содержать ответ на вопрос сколько нас погибает.

Ну вот, сколько нас погибает? Как это узнать? А какие у нас есть инструменты для постижения этого? А нету у нас никаких инструментов! А как так получилось? А это довольно интересный путь. У нас был совместный указ министерства внутренних дел и министерства здравоохранения 1998 года. Он назывался «Приказ 4/8». Он имел двойную нумерацию, потому что шёл сразу по двум министерствам. Подписан он был 9 января 1998 года. Согласно этому приказу все больницы должны были по итогам рабочего дня подавать сводку милиционерам. Милиционеры должны были понять, сколько, например, погибло людей за сутки в том или ином населённом пункте. Сколько в морге лежит трупов у данной больницы. Причём с указанием причины смерти. Этот — ДТП, этот — пьяная драка, этот — утонул, этот — угорел, этот — просто найденный труп.

И тогда была хоть какая-то попытка статистического анализа, обобщения и относительно достоверных данных.

Но потом, с приходом Нургалиева в кресло министра внутренних дел и с появлением Голиковой в кресле министра здравоохранения, был подписан приказ от 12 мая 2010 года. Он имеет такую же сквозную нумерацию: 352/361. Согласно которому врачи должны уже помалкивать о результатах своей деятельности за день. Сколько трупов в морге, никого не волнует.

Если раньше милиционер получал справку на стол и возбуждал уголовные дела по каждому факту смерти, то теперь он этих данных просто не имеет.

И он в силу своей очень насыщенной жизни может позволить себе не интересоваться лишними данными, не предписанными инструкциями и приказами. Ну мало ли, сколько там трупов. Ну, какая разница. Сколько у нас было инкриминировано убийств битцевскому маньяку? Он считал, что убил 64 человека. Уголовные дела были возбуждены по девяти эпизодам. Остальные трупы? Ну, так получилось, конечно, что, почему-то, люди погибли. Но причём здесь Пичушкин? Причём здесь битцевский маньяк? Мало ли. Ну погибли и погибли. Кого это должно волновать?

Такая же точно картина у нас благодаря совместному приказу Нургалиева и Голиковой, на сегодняшний день действующий. Мы не имеем ни малейшего представления о том, сколько трупов в морге. И не должны об этом знать. Есть ещё один интересный нюанс. Если труп не опознанный, он идёт в статистике в графе «Прочие». Когда в больницу привозят человека, к сожалению, погибшего, при нём нет документов, личность не идентифицируется. И в этой связи он идёт не как человек, погибший от ДТП, от отвёртки в ребро или как утонувший, а как некие «Прочие». Поскольку главврач не обязан подавать абсолютно никаких данных главному милиционеру, мало ли, сколько у меня там кого лежит. Мало ли, кто из них задавлен,  кто из них утонул, кого из них убили.

У нас нет таких данных. У нас нет такой статистики. У нас нет такой статистике по, например, столь страшному для анализа пласту информации, как убийство. Если посмотреть данные МВД, то — да, что-то там у нас такое есть. Понять, сколько у нас убивают в год, мы не можем. Но у нас есть верхний предел, выше которого мы никогда не переступим в нашей статистике — 17 тысяч убитых в год. При этом у нас там есть некоторое количество неопознанных трупов. Порядка 80 тысяч. У нас есть некоторое количество без вести пропавших. Где-то порядка 90 тысяч. Ну, подумаешь, пропали без вести. Но убитых-то 17.

Такая же картина у нас на дорогах. Поэтому, когда правительство у нас поручает Минкомсвязи создать открытую базу данных с указанием совершенно важных параметров: состояние погоды на момент аварии, скорости ветра, количество осадков, действующих лиц и исполнителей, это очень здорово. Для общественного контроля просто незаменимая информация.

А что же у нас с официальными данными? А нету у нас этих официальных данных.

И не будет у нас этих официальных данных. Приказ министра внутренних дел, не отменённый по сию пору, стоит на страже этого информационного бессилия, преодолеть который мы не можем.

У меня есть знакомый руководитель департамента здравоохранения в регионе, у которого я спросил после вступления на должность, смог ли он разобраться в количестве смертей и причинах. Он сказал: «Нет». Прошло какое-то количество лет, порядка пяти. Мы с ним встретились, и я у него спрашиваю: «Ну как?». Он говорит: «Знаешь… Вот как раз 5 лет мне понадобилось для того, чтобы понять, сколько в моём городе за день погибает людей. И от чего. Я для этого создал специальную систему, которая существует только у меня. На федеральном уровне её нет». Это была его личная инициатива. Потому что он, как ответственный человек, пытался понять, что же на самом деле происходит в его городе.

Минздрав и МВД будут спокойно смотреть на то, как

общество получило доступ к потрясающе интересной информации, связанной с состоянием погоды на месте ДТП. Воспользоваться ей мы не сможем.

Деньги на это будут потрачены. Мы с вами будем иметь в результате пласт данных, не имеющий никакой перспективы, пользы и реального применения. Но государственная забота здесь явлена. Мы видим соучастие правительства в жизни людей, определение их дальнейших судеб. И не понимаем, что же с этим нужно делать. И зачем всё это было нужно.

Вот эта картина у нас, на самом деле, по разным ведомствам идёт. Мы не можем получить статистику о происходящем. Остаётся за кадром вопрос: а сколько же погибает людей на дорогах на самом деле? Какой есть инструмент подсчёта? Косвенные улики есть всегда. Как у социологов, например. Социологи определяют популяцию населения. Есть вопрос «Сколько в Москве живёт людей?». По официальной статистике 12 миллионов. Мы провели перепись населения, мы потратили наши с вами деньги и получили абсолютно не имеющую отношение к истине цифру в 12 миллионов. В Москве живёт 22 миллиона человек. Кто сказал? Социологи. Как установили?  По потреблению хлеба. Есть такой способ косвенного исчисления по потреблению продукта, наиболее популярного в данном регионе. Сколько у нас погибает людей на дорогах? Мы этого никогда не узнаем. Есть экспертное умозаключение: порядка 100 тысяч.

Мы имеем на планете Земля первое место. Состязаясь в этом отношении с Китаем и Индией, где от 80 до 90 тысяч в год убитых на дорогах.

Мы не знаем, заняли ли мы здесь первое, второе или третье место. Может быть, почётное четвёртое. Но то, что у нас не 27 и не 28 тысяч в год, это точно. Но мы этого никогда не узнаем. В том числе и из новой открытой базы данных Минкомсвязи, которая будет явлена нам 30 июня 2016 года.