Добрый вечер! Евгения  Гинзбург, которую какая-то очень небольшая часть нашего населения знает как автора книги «Крутой маршрут», а другая часть населения, успешно сдающая сегодня последнее ЕГЭ не узнает о ней никогда в силу того, что им это неинтересно и безразлично. У них вообще отсутствует файл для понимания подобных имен, событий и книг, написанных этими людьми.

Евгения Гинзбург получила десять лет тюремного заключения и на коллегии Верховного суда, где происходило это событие… Поскольку адвокат ей не полагался, все-таки она была врагом народа. У нее были две очень серьезные статьи и странно, что ее даже не расстреляли за эти удивительные деяния, которые ей были предписаны сверху. Она попыталась как-то защищаться, на что председатель Верховного суда, который вел этот процесс, очень грозно одернув ее, спросил: «Вы что, юрист?». Она ответила, что не является юристом. Тем более она была журналистом и кандидатом исторических наук.

На этом, собственно, ее самозащита закончилась, потому что это все-таки для власти чрезвычайно противно и очень озлобляет, когда человек пытается сопротивляться, защищаться; когда у него есть какая-то своя позиция – он не имеет на нее права. Здесь назначали тебя – получи десять лет. Причем это были не десять лет лагерей, а десять лет тюремного заключения, это более строгая мера. Так Евгения Гинзбург отправилась по этапу и хлебнула по полной программе. Кстати, это был ее первый срок и не последний. Событий в ее жизни очень много.

Наша власть в принципе не очень любит, когда люди пытаются как-то защищаться. Она категорически против того, чтобы у людей были права. В нынешнюю эпоху короткого послабления, когда мы пока еще имеем определенные правовые нормы, декларированные, в том числе, конституцией, у нас шанс попробовать себя в этом удивительном деле есть. Хотя, если вы обратили внимание, то законодательную риторику последнего периода времени как раз сводят к тому, что пора вернуть особые совещания.

То есть ускоренные суды, поскольку народ уже пора сажать. Много кто уже на учете и примете, и, конечно, суды, тем более такие, когда еще адвокаты под ногами крутятся, еще и прокуратура сдуру может какой-то протест внести, очень сильно осложняют процесс. Государственные задачи требуют от людей исполнения, повиновения и, ни в коем случае, сопротивления.

На этом была построена, в принципе, вся советская система: сопротивляться нельзя. Нельзя даже быть несогласным. Потому, что очень многие, которые в 1937 году были расстреляны, были расстреляны именно на основании каких-нибудь упоминаний в биографии. Предположим, крестьянин дальнего уезда на вопрос отношения к ВКП (б), на тот момент еще не самой главной партии на планете Земля, писал, что частично с ней не согласен.

Проходило лет десять после того, как он в какой-то анкете это написал, и через этот срок наступал 1937-й, и его ставили за это к стенке. За то, что он был не до конца согласен с политикой ВКП (б). Особенно, если учесть, что это были 20-е годы, раскулачивание после гражданской войны, и согласных тогда было вообще-то не так много.

Наша власть терпеть не может, когда в людях вдруг возникает какая-то попытка осознать себя гражданином. Когда вдруг у человека возникает понимание того, что у него есть права; когда выясняется, что, в общем-то, есть о чем поспорить с властью. Государство всячески подталкивает, принуждает и иногда напрямую наказывает за собственное мнение. Ты должен исполнять. Это с какой стати вдруг ты позволяешь себе спорить с государством? Вы видите вокруг, что количество людей, согласных сразу и со всем… На кухне они, конечно, в состоянии что-нибудь шепнуть в стакан. А за кого у вас тут голосовать? Начальник, ты мне скажи.

Ситуация на дороге, когда с гаишником многие не спорят, объясняется очень просто: зачем я буду создавать себе неприятности? То есть человек понимает, что он прав, но тут же система, а против нее он выступать не хочет. Поскольку сейчас временно у нас есть определенный период послаблений, когда людоедство ни то, чтобы не в чести, но, по крайней мере, не декларируется в открытую, как политика государства, есть какое-то количество рискующих поспорить. А поэтому государство всячески провоцирует, но, к счастью, в мягкой форме, к отсутствию сопротивлению.

Государство предлагает тебе: «А зачем тебе спорить с системой, с государством? Не надо. Покорись, сдайся». На выборах ты проголосуешь за то, за кого надо. И ты никогда не отследишь список людей, попадающих в кандидаты. Откуда взялось все это скопище неизвестных и сидящих в Думе? А это не важно, это вас не касается. Мы списком идем, потому вы просто возьмите и проголосуйте.

Поскольку сейчас все-таки времена мягкие, а государство по-прежнему терпеть не может своих поданных и ни в коем случае не собирается защищать интересы этих людей, но впрямую рубить головы как-то неудобно, потому оно предлагает варианты. «Давайте сделаем так, чтобы не сопротивляться с властью, с системой, с государством, но было хотя бы выгодно». Вот вы не спорите, вы согласны, согнули колени, спинку в нужную позу, хвостик опустили, а мы вам за это… Денег, конечно, не дадим, но давайте скидочку. Так, по-пацански.

За то, что вы не спорите. За то, что государственную подлость вы воспринимаете не как порок, не как недопустимую систему, а как элемент минимизировать свой ущерб и свои расходы. Государство предлагает: «Мы вам сейчас сделаем гадость. Просто потому, что мы назначим вам гадость». Вот как Евгении Гинзбург – десять лет. Не важно, делала она что-то или нет. Мы, государство, считаем нужным в 1937 году назначить Евгении Гинзбург десять лет тюремного заключения. И она пошла.

А вот вам предлагают штраф. Не важно, нарушали вы или нет. Просто штраф. Потому, что у вас есть машина; потому, что в оккупированной Москве гауляйтер считает необходимым назначать свои порядки. А гауляйтеры, кстати, в этом отношении неоригинальны. Они всегда так делают, ведь город-то не их, а оккупированный.

Кох, который был гауляйтером Украины, например, в приказном порядке позвал людей в Бабий Яр, и они там были расстреляны. С точки зрения Нюрнбергского трибунала это было недопустимо, а с точки зрения Коха это было нормальным. Он так городом управлял.

Поэтому, когда, например, в Москве появляется человек, который говорит: «А во внесудебном порядке я вам запрещаю пользоваться имуществом». Вот запрещаю и все. А кто попробует, тот будет оштрафован. А люди возражают? Нет, люди бухтят дома на кухне. Я в данном случае имею в виду владельцев пикапов. Есть хотя бы один судебный процесс против московской власти? Нет. А он может быть? Ну, из тех, кого повели в Бабий Яр, знаете ли, тоже в суд на Коха никто не подал. Понятно почему.

Так вот вчера Госдума обсуждала законопроект о том, как людям скидочку дать. У нас 10 дней на обжалование постановления об административном правонарушении. Например, вас приговаривают к штрафу. Не важно, делали вы что-то или нет. Просто в Москве сейчас так принято – Вам штраф.

Например, вы встали на платную парковку, а эта платная парковка еще и охраняется знаком «Остановка запрещена». В Москве это частое явление, и вы получаете, соответственно, штраф за то, что встали в неположенном месте, и еще оплачиваете парковку. Хотите спорьте, а хотите – не спорьте.

Депутаты Госдумы предложили. «Поскольку понятно, что издеваться над вами мы будем всегда, потому давайте так: 50 на 50. Те, кто тварь дрожащая – те совершенно спокойно, подогнув коленочки, ползут к государству, и оплачивают 50 процентов. Скидочку мы вам даем». Выгодно же? То, что они провозглашают в твари и будут наказывать, бить рублем, потому что просто считают так поступать необходимым образом. В том числе, и они в Госдуме считают необходимым подобным образом с вами поступать.

Но давайте 50 на 50. Те, кто согласен; не хочет спорить с государством; не хочет воспользоваться своим конституционным правом на защиту; не считает нужным спорить с властью, тому именно за это дисконт в 50 процентов. Это идея депутата Лысакова. Он два года над ней думал и вот сейчас у него дошли руки. Он был очень занят, но сейчас, наконец-то, подверглась обсуждению его инициатива.

Депутат Лысаков, в том числе, был дальнобойщиком. Человек мудрейший. Дает ли это основание полагать и называть депутата Лысакова подлецом? Если кто-нибудь посчитает, что депутат Лысаков подлец и мерзавец – он будет абсолютно прав. Вы знаете, для того, чтобы считать мерзавец и подлец – нет никаких оснований. Он предполагает и даже объясняет свою позицию тем, что обычно ведь штраф делится с ментом 50 на 50, а все же воры, так давайте и вору, и жертве – пополам.