22 июня день скорби. На самом деле это день траура. Это день траура навсегда. Этот день мы должны прожить без улыбок, скорбя на трезвую голову. Ветеран войны и писатель Виктор Астафьев о Жукове и Сталине, о войне, написал самую точную фразу, сформулировав всего в несколько слов итог: «Они сожгли в огне войны русский народ и Россию».

22 июня началась оборона Брестской крепости, про которую мы ничего не знали. Перед Брестской крепостью не стояла задача вступать в бой. Брестская крепость была местом дислокации, тюрьмой, там сидели те самые польские офицеры и солдаты, которые были захвачены немцами в 1939 году и подарены нам вместе с этой крепостью. У нас там был сборный пункт, склады, поэтому вся история Брестской крепости, которая постоянно упоминает каких-то гражданских лиц, путающиеся под ногами многочисленные женщины и дети, матери, старики, жены комсостава и интенданты объявились на территории в силу того, что никаких фортификационных задач, оборонительных целей перед Брестской крепостью не стояло. Там было невероятное количество войск, и у всех у них была одна задача в случае начала войны – покинуть Брестскую крепость и уйти к местам дислокации и принять бой.

Предназначение было у каждого свое. Единственный, кто должен был там оставаться до последнего, это вторая рота 132 отдельного батальона конвойных войск НКВД, это тюремщики и палачи, которые охраняли как раз и наших заключенных, а в основном 3800 поляков, подаренных нам вместе с этой самой крепостью.

22 июня 1941 года все эти люди, включая тюремщиков, стали героями.

Они знали, что начинается война, они прекрасно понимали, что произойдет, и они довольно быстро пришли к выводу, что помощи не будет, поэтому их задача не выжить, а их задача погибнуть, унося на тот свет с собой как можно больше врагов.

О том, что происходило 22 июня в Брестской крепости, мы не знали до 1942. В 1942 в феврале в результате Болховско-Мценской контратаки РККА мы разгромили 45 немецкую дивизию пехотную, на самом деле она была австрийская, но в общем расписании Вермахта она шла как немецкая 45. Захватили обоз, там нашли очень много документов и только из этих документов мы узнали, что, оказывается, вместо 8 часов, отведенных по плану на захват Брестской крепости, 45 дивизия там дралась с невероятными потерями, до 50% личного состава, на протяжении нескольких недель, и потом уже передала эту занозу другим частям, уйдя вперед и погибнув полностью в результате наших действий в 1942 году.

Прочитав немецкие дневники, мы вдруг выяснили для себя, что, оказывается, у нас там были герои. В 1948 году вышла публикация в «Огоньке», и после нее писатель Сергей Сергеевич Смирнов начал сбор материалов, кинув через радио по стране клич: кто знает, кто помнит, кто в курсе, что же произошло в Брестской крепости, отзовитесь, откликнитесь.

И только тогда началась работа, и вдруг мы узнали, что вместо всего лишь точки на карте это место массового героизма.

И в 1957 году майору Гаврилову было присвоено звание Героя Советского Союза – не посмертно, что удивительно.

22 июня, поскольку никакого общего плана обороны крепости не было, немцы, австрийцы навалились на Брестскую крепость сразу с трех направлений. Разрозненные группы тех, кто был в состоянии держать оружие, поделились на несколько отрядов и вступили в бой. Мы когда с вами говорим о Брестской крепости, такое ощущение, ну что такое крепость – это такой средневековый замок, некий большой дом с внутренним двором, внутри которого пушки, пулеметы, вертолеты, самолеты, ракеты, а по периметру торчат солдаты, смотрят вдаль через бинокль, все это под знаменами, возможно, с трубами и оркестром. И вот этот вот большой дом, он и обороняется под видом Брестской крепости на протяжении какого-то периода времени.

Брестская крепость построена в 1842 году, это реально был такой большой дом с огромным внутренним двором. К началу Первой мировой войны ее решили приготовить как-то более осмысленно, хотя было понятно, что технологии и оружие уже в принципе не подразумевают крепостных войн. И, тем не менее, началось строительство и реконструкция и вокруг крепости был воздвигнут вал из капониров и фортов, представьте себе, протяженностью 45 км. Общая площадь Брестской крепости 700 гектар, это не крепость это укрепрайон, это глубоко эшелонированная оборона на все четыре стороны света, взять которые было довольно трудно, даже несмотря на то, что к тому моменту,

когда Брестская крепость исчерпала свои фортификационные имущества, авиация с ней тоже ничего поделать не могла, и танки тоже ничего поделать не могли.

Это дало некоторое преимущество героям Брестской крепости, именно поэтому оборона там держалась на протяжении одной недели. Когда нам рассказывали, что Брестская крепость держалась месяц, два месяца, полгода, год, осмысленная оборона закончилась 29 июня, когда сдался гарнизон майора Гаврилова, восточный форт. Сам майор Гаврилов попал в плен через месяц, через 32 дня после начала войны, 23 июля 1941 года майор Гаврилов был тяжело ранен и полностью изможден, поскольку ел он в последний раз в тот момент, когда дал приказ своим солдатам сдаться, 29 июня. С 29 июня по 23 июля майор Гаврилов ничего не ел месяц. Он воевал, с ним было несколько солдат, и когда он попал в плен, был очень ранен и полностью изможденным, немцы отнесли его на носилках в концлагерь и применили искусственное кормление, искусственное питание, потому что жевать сам он уже не мог. И когда наши санитары, занимаясь этим, спросили у немцев, кто это, они сказали,

вот этот человек изможденный, раненный, в полностью изорванной, но тем не менее в полной офицерской форме, еще час назад кидал в нас гранаты, притом что сил у него уже не было.

И вот дата пленения майора Гаврилова считается окончательной датой падения крепости Брестской, это 23 июля 1941 года. На начало войны никто не знает, сколько там было, в гарнизоне, порядка 10 тысяч человек. Это не так. Никто не может посчитать толком, сколько там было людей, многие из них не похоронены по сию пору, останки поисковики находят и сегодня, и в 2016 году, и эта работа там ведется. Мемориал пополняется новыми именами, хотя, конечно, пропавших без вести и не идентифицированных невероятное количество, но точно известно только одно, что тюремщиков там было 72 человека.

Вот из того самого отдельного батальона, из 2-ой роты, и в данном случае уже даже не важно, что они тюремщики, причем, на вечерней поверке 21 июня их было 72 человека, 22 – они находились возле Тереспольских ворот, у них место расположения, они были непосредственно в самой цитадели и они стояли на направлении одного из трех основных ударов, и бой они приняли у себя в казарме. И на первом этаже у них была столовая, а оружейка у них была на втором этаже. И они похватали оружие, какое у них оружие? Пулеметов не было, у них были винтовки и наганы, и тем не менее в рукопашном они отбили несколько пулеметов и уже держали оборону. Сзади им помогали 9 погранзастава лейтенанта Кижеватого, пограничники, вступившие в бой. Причем Кижеватов, он отступил в крепость со своего пограничного пункта, где 22 июня он принял бой, тем не менее, вывел бойцов, увел их в цитадель и уже принял бой там.

Из вот этих эфемерных 10 тысяч в течении первых нескольких часов погибло порядка 80%.

И когда мы говорим о Брестской крепости, вот эта вся разрозненная информация, она, с одной стороны, говорит о полной недееспособности Брестской крепости к обороне, с другой стороны, о героизме тех, кто взялся за оружие, и тех, кто смог организовать оборону. Вот лейтенант Кижеватов смог организовать оборону, майор Гаврилов на восточном форте, он организовал сводные отряды и держался там так, что выбить его смогли через неделю, применив конкретно по нему двухтонную бомбу. Когда они попали во внутренний двор форта, сдетонировал боезапас, взрыв слышали далеко за пределами Бреста. Вот только это дало майору Гаврилову основание для официальной сдачи, он разрешил своим солдатам сдаться в плен, тогда еще же не было этого зверского приказа “ни шагу назад” товарища Сталина. И, как написали немцы в своих мемуарах, как сдавались бойцы – не деморализованные, спокойные, сытые и способные. В принципе, они еще могли продолжать сражаться, но майор Гаврилов прекрасно понимал, что поскольку это бесполезно, то нужно уже в данном случае ему, как командиру, попытаться сохранить жизни этих людей.

Он был абсолютно прав, и никто не смеет упрекать майора Гаврилова за то, что он позволил своим солдатам сдаться.

Когда мы рассказываем друг другу о Брестской крепости, то мы невольно апеллируем к двум фильмам, каждый из которых учитывает в действительности то количество войск и вооружения, которые находились на территории Брестской крепости. Там были танки, там была артиллерия, главные ворота, например, держал артдивизион, и главные ворота мемориала по сию пору, если прийти смотреть, что и как там устроено, то это казармы 98 противотанкового артдивизиона, они выжжены, потому что немцы применили огнеметы, и там обугленные оплавленные потолки видно, что здесь тоже стояли люди насмерть.

Оборона Брестской крепости была разделена на три участка: Xолмские, Тереспольские ворота и на восточный форт. И мы об этом знаем только потому, что есть люди, которые дожили до послевоенного времени и смогли об этом рассказать. О том, как, например, погиб весь 333 стрелковый полк, от казарм которых остался только фундамент, мы не знаем, потому что не осталось мемуаров. О том, как насмерть стоял западный форт, в котором был 125 стрелковый полк, мы тоже не знаем, потому что герои погибли все, и никто не оставил записок и мемуаров, и даже немцы не написали, потому что они настолько зверски вцепились в западный форт, что

пытались сравнять его с землей и тем не менее не смогли сравнять.

Также как и восточный.

Если вы зайдете на сайт наш с Сан Санычем Пикуленко amsrus.ru и наберете в поисковике справа в верхнем углу “Брестская крепость”, вы найдете мою статью о том, как я туда ездил, и несколько фотографий. Я поднялся на форт майора Гаврилова, у меня эта фотография выложена.

Есть памятники официальные, а есть памятники, которые люди ставят для людей. И там, на земляном укреплении, сверху воткнута маленькая табличка, такая вот, на принтере напечатанная и заламинированная, чтобы она выдержала непогоду. Написано там “Восточный форт”, а дальше воспоминания женщины, описавшей, что же там произошло. “Фашисты пускали слезоточивый газ, газ долго рассеивался. Противогазы выдали бойцам-женщинам, а малолетних детей прикрывали тряпочками. На 6-7 сутки, когда с жажды и голода умерли двое младших, я умоляла бойцов застрелить меня и малышей, но комиссар убедил меня мужественно перенести все невзгоды. Я счастлива: двое старшеньких выжили, а

комиссар сказал, если уцелеете, расскажите о том, что было в Брестской крепости, и как мы умирали”.

Если идти по Брестской крепости, там везде на каждом шагу чья-то смерть. И белорусы молодцы, они сделали из Брестской крепости мемориал, в котором вот эта скорбь и весь вот этот ужас, он не парадный, он искренний, они вычистили все, они дали возможность абсолютно везде спокойно ходить. Есть вот эта парадная часть – цитадель с мемориалом, и в основе мемориала, этого грустного солдата немолодого, лежит подлинная фотография ветерана Брестской крепости. Его случайно сфотографировал корреспондент на мемориальных событиях более поздних, лет через 20 после 1941 года, то есть уже в 50-60-е. Туда приходили люди, он выхватил этого инвалида без ноги и сфотографировал его, а потом выяснилось, что это человек, который здесь воевал, его лицо стало основой мемориала, и как раз про эти лица и про эту центральную часть цитадели у Высоцкого в том числе: «Здесь раньше вставала земля на дыбы, а нынче гранитные плиты, Здесь нет ни одной персональной судьбы, все судьбы в единую слиты». Вот именно здесь, где немцы разбили в пух и прах всю Брестскую крепость, вот здесь следы этого подвига, когда не было ни одного участка площади Брестской крепости, где кто-то не принял бы бой и не погиб.

Мы тем вот сейчас и знамениты, что задним числом воздаём должное тем людям, кому мы искренне сочувствуем и понимаем, какой ужас они приняли на себя 22 июня, при том, что государство совершенно не собиралось чтить их память, никто не собирался делать из Брестской крепости мемориал, это просто обычный эпизод.

Ведь никто не знает героев Смоленска, которые стояли там насмерть. Там нет таких подобных мемориалов,

хотя какая была битва за Смоленск, как стояли люди насмерть под Минском, и никто тем более не знает, как сражались отдельные подразделения на тех безымянных участках, где немцы прошли, потеряли, в своих дневниках отметили упорство и мужество.

А нам-то какая разница, ведь докатилась же разбитая изможденная красная армия во время войны до Москвы. Мы же готовили Москву к сдаче, мы же ее минировали, немцы же не взяли Москву совершенно случайно. Ведь с ноября между нами и немцами на участке Москвы войск-то не было. И немцы когда об этом узнали, они кусали себе локти, и у немцев в мемуарах по этому поводу как раз недоумение. Если бы мы знали, что Москва была открыта, мы бы вошли, а Москва была открыта, а там никого не было. Москва была заминирована, и пионеры с комсомольцами получили участки на крыше почтамта, возле памятника Пушкину, на площади Большого театра держать оборону, потому что в тот момент как раз партийное руководство с документами и деньгами бежало.

16 октября эта знаменитое Постановление, которое не было опубликовано, но дало возможность чиновника удрать из Москвы, это день великого драпа, когда НКВДэшники докладывали о случаях самосуда. Эмка с чиновником мордатым с его женой и швейной машинкой на крыше была остановлена, они были растерзаны, а деньги розданы людям, потому что начальник бросил свой ответственный, партийный и производственный пост и решил удрать в тыл, а люди, которые шли по этой дороге пешком, они этого не позволили.

Случаи мародёрства описаны и случаи растерзанных и казненных чиновников и начальников парада советской власти, казненных советскими людьми в эпизодах и дневниках НКВД очень четко и очень конкретно задокументированы. Вот что было в Москве, а в Брестской крепости июня все люди стали героями, и майор Гаврилов, о котором мы узнали потом и старший политрук Фомин, который держал собой Xолмские ворота и организовал там оборону вопреки официальному приказу, у него не было задачи, он не ставил такой приказ.

И вот белорусы, которые приготовили этот мемориал для того, чтобы туда можно было спокойно прийти любому человеку, они очень правильно выдержали ноту,

они выдержали ноту этой скорби, этого страдания, этого ужаса и приходишь и там чувствуешь войну. Вот в Москве на Красной площади в музее вооруженных сил не чувствуешь войны, а здесь чувствуешь. У белорусов все вычищено, все доступно, открыты даже руины того самого госпиталя, заложников которого взяли для того, чтобы под их прикрытием войти через Xолмские ворота, куда Фомин старший политрук их не пустил. И этот эпизод в фильме Угольникова четко показал, когда он приказал нашим: «Ложись!» и открыл поверх их голов пулеметный огонь, выйдя один на один, этот эпизод не имеет исторического опровержения. Да, скорее всего, так и было.

Поскольку у нас с вами автомобильная программа, то напомню, что маршрут на автомобиле от Москвы до Бреста это один дневной проезд и те, кто считает для себя необходимым, например, в связи с 22 июня, оказаться там, возможность выехать рано из Москвы, а вечером уже быть в Бресте. И посмотреть, что же там было на самом деле.