Если посмотреть американские учебники по экономике, совершенно непостижимые для нас, то там регулярно на протяжении десятилетий так или иначе по разному интерпретируется одна и та же идея о том, что ленд-лиз чрезвычайно помог Америке подняться, очень оживил американскую экономику и в принципе поспособствовал процветанию Америки. И вообще, все везде, на каждом углу, в том числе и с нашей невысокой, заведомо невысокой обывательской колокольни, знают, что Америка на Второй мировой войне очень хорошо поднялась, обогатилась, прекрасно заработала.

Ленд-лиз, по большому счету, означал бесплатную раздачу огромного количества вооружения, материалов разным странам. Начали с англичан, естественно, полностью вложились в нашу победу, за что большое спасибо, и, несмотря на то, что материальная составляющая здесь тоже была в наших договоренностях, мы по сию пору за ленд-лиз не заплатили и из года в год проводим всегда очень такие приятные, вялые переговоры о том, сколько можно было бы, например, в счет погашения долгов 41 года отдать где-нибудь в 2028.

И тем не менее,

каким-то парадоксальным образом у американцев экономическая ситуация выстроена так, что, раздавая направо и налево результат производства и напряжения целой экономики, они внутри себя взяли и заработали.

Они заработали, они поднялись, и, самое главное, они приобрели огромное количество опыта и технологий. Вот здесь, конечно, по большому счету и кроется разгадка, потому что когда ты работаешь на войну, тем не менее, ты созидаешь продукт, который может быть применен не только в войну.

И когда у тебя налажена конверсия, в результате получается, что, создавая пушку, танк, самолет, ты, тем не менее, косвенно почему-то способствуешь процветанию собственной экономики и страны. Но, конечно, в фундаменте подобной экономической модели лежит совершенно нелогичная для нас и незнакомая доктрина об отсутствии воровства.

Вот когда не воруют и работают – тогда почему-то происходит подобный удивительный результат.

И Америка в начале пятидесятых, когда посмотрела, как мы летим в космос, и прекрасно понимая, что вот тут намечается отставание, создала специальное агентство, которое по-русски так условно можно назвать Дарпа (DARPA).

И задача как раз DARPA была с 58 года, во-первых, не отстать, во-вторых, перегнать всех и держать руку на пульсе любых инноваций, любых разработок. Конечно, для того, чтобы не отставала американская военщина, а во-вторых, чтобы в принципе держать нос по ветру и, будучи подразделением, напрямую подчиняющимся министерству обороны, тем не менее приглядывать за всеми абсолютно отраслями.

И результаты работы вот этого агентства, достаточно самостоятельного с не очень большим бюджетом, это например Интернет.

Вот так вот интересно получилось, что американская военщина работала-работала, чего-то такое секретное делала, конечно же, вся она покрыта военными тайнами в четыре слоя, разглашать ничего нельзя, секретность наивысшая, а потом бац – и у человечества появился Интернет.

И все самые мощные процессоры на сегодняшний день – это тоже заслуга DARPA.

А несколько лет тому назад, порядка, наверное, двенадцати, DARPA занялась беспилотниками, они перешли, причем, с неба на землю, и стали создавать автомобили-киборги, те самые, которые поначалу выглядели как радиоуправляемые, а на самом деле работали по иному принципу полной автономии.

Задача была такая: на поле боя транспортные средства должны сами принимать решения, особенно, если это какая-нибудь второстепенная задача, например, по транспортной доставке – снаряды нужно привезти на передовую.

Зачем рисковать солдатом? Зачем в принципе рисковать людьми? Давайте мы туда отправим грузовик-беспилотник,

который сам доедет куда нужно, сам разберется на местности, сам распознает все виды сложностей, опасностей, трудностей, он, в том числе сможет преодолеть ров, препятствие, отличить забор от стены, понять где, например лучше бампером боднуться, а где желательно объехать.

И это было на уровне студенческого конкурса, к которому пригласили абсолютно всех игроков с земного шара, начиная от китайских университетов, и заканчивая, в том числе русскими, абсолютно не чураясь предложений, идей и инноваций. Был очень небольшой призовой фонд в один миллион, ну что такое один миллион для тех, кто серьезно, например, созидает абсолютно новую технологию.

И результатом этого стали настоящие грузовики-беспилотники, которые сами на сегодняшний день могут выбрать себе не только маршрут, но и способы его достижения.

Они уже на сегодняшний день являются явью, они ездят, на вооружение пока не приняты, потому что есть еще что дошлифовать. Но вот в этот короткий исторический период всего лишь навсего в одно десятилетие студенты разных стран американской кровавой военщине предложили очень интересные технологии, которые привели к тому, что появился полностью беспилотный, совершенно самостоятельно мыслящий грузовик. Он может быть при этом вооружен, он может быть забронирован, может быть абсолютно самобеглой тележкой – это уже не важно, это уже опции.

И нам кажется, людям, живущим несколько в другом измерении, что работа Google по созданию беспилотника – это совершенно автономная работа, что это никак не связано. На самом деле, это звенья одной цепи, у нас в условиях, конечно, строжайшей секретности, напряжения экономики вот подобного не получается. Мы можем сделать танк, но он у нас останется танком, мы можем сделать пулемет, ну останется он пулеметом. Мы с американцами состязались в космосе, в результате того, что наша ракета полетела, вывела спутник, Гагарина на орбиту, мы получили отличную межконтинентальную баллистическую ракету, способную уничтожить Америку.

Америка полетела в космос, и в результате мы получили компьютер и Интернет. Не говоря уже о том, что они высадились на Луну, ну мы тоже высадились – молодцы. У них существует система конверсии, экономика и стратегия выглядит таким образом, что государство является основным заказчиком. В оборонку кидает большое количество денег, раздает гранты, и говорит: а изобретите-ка мне чего-нибудь, ну луноход, а сделайте-ка мне ракету, а создайте-ка мне подводную лодку. А в результате получается микроволновая плита, получается фотоаппарат Polaroid, получается керамический двигатель, получается компьютер, получается Интернет, получается iPhone.

А у нас в результате получается межконтинентальная баллистическая ракета, стратегический бомбардировщик, и все.

Ну, иногда грампластинка, как вариант. Хотя вот свой компьютер мы пока не изобрели, и вот, например какое-нибудь примитивное лазерное считывающее устройство для воспроизведения звука у нас тоже пока не получается. У нас все сидюки работают на импорте. Не будет импорта – не будет в нашей стране возможности послушать какой-нибудь CD-проигрыватель. Ну, конечно, понятно, что вражеским Интернетом обойдемся, качнем себе несколько терабайт музыки и тоже как-то выкрутимся, но вот в этом колоссальная разница. И мы здесь, сидя в нашей стране, не видим никакой взаимосвязи между гугломобилем, проектом DARPA и перспективами, к которым они идут.

Мы тоже создаем свои беспилотники, причем мы беспилотники начали создавать в конце двадцатых годов,

Тухачевский, создавая радиоуправляемые танки, этому проекту дал добро в 1929 году. Танк был Renault, ну он же «Борец за свободу товарищ В.И. Ленин», это, конечно, абсолютно не танк, это такая штуковина, чтобы пугать мальчиков с рогатками, и, тем не менее, эта идея получила дальнейшее развитие. Танки потихонечку начали осмысленно ползать. Первый танк был на проводе – веревочка за ним вилась, что на поле боя было странно. Потом перешли на радио. И в какой-то момент стало понятно, что конечно Тухачевского проще расстрелять, но это привычнее, чем развивать данную тему.

Поэтому во Вторую Мировую войну, которую мы очень старательно готовили, мы вступили, например, с авиацией, полностью лишенной радиоуправления. И танки у нас были без радио. Не было у нас рации на танке в 41 году и на самолете не было. И для того,

чтобы с самолетом договориться, нужно было, например, на аэродроме, специальной аэродромной командой выкладывать простыни в последовательности определенных символов,

чтобы было понятно можно например идти на посадку или нельзя. А спросить по радио было невозможно.

Когда по ленд-лизу к нам пошли Р-Кобры, когда к нам пошли американские рации, тут, конечно, мы начали потихонечку договариваться. Англичане, которые не занимались радиоуправлением танков, тем не менее, создали радар, который определял наличие в воздухе германской авиации. И немцы долго не могли понять, что происходит, почему о них заранее англичане знают. При том, что и немцы тоже шли по этому пути разработки, и у них, например, самолеты шли по наземным трассам, проложенным радиоканалом, для того, чтобы в тумане не сбиться с пути и выйти точно на Англию, а не, например, на другой берег Ла-Манша на Францию.

Но получается так, что мы вместе со всем миром на старте при Тухачевском взялись за одну и ту же тему. Вот когда мы брались за одну и ту же тему вместе со всеми – мы добивались успеха. Мы все вместе начали во всем мире создавать авиацию, где наша авиация на сегодняшний день, особенно боевая? В лидерах. Мы одни из сильнейших. Мы очень много интересно работали по стрелковому оружию. Мы сделали пистолет для того, чтобы застрелиться, потому что из пистолета Макарова можно только пустить себе пулю в лоб, больше он ни на что не годен. Но автомат Калашникова, все-таки это довольно интересная машина.

У нас получались танки, потом у нас стали получатся паровозы, а на автомобилях мы поставили крест, и в автомобилях мы не преуспеваем.

Мы пытаемся сейчас делать каких-то роботов, и у нас частная инициатива была по этому поводу. Например, в 92 году на выставке «Автоиндустрия» конструкторское бюро «Март» показало автомобиль под тогда еще ничего не значащим названием «Экстремист». Тогда это не означало 282 статью Уголовного кодекса, а означало некую избыточность потенциала данного проекта.

И автомобиль Экстремист – очень интересный, аэродинамический, сделанный по принципу скорее самолета,

чем автомобиля, он подразумевал, в том числе абсолютную автономную управляемость. Он был автомобилем-роботом. И водитель мог сказать: в Питер. И Экстремист его бы угнал в Питер.

Когда конструкторское бюро «Март» пришло к претворению в жизнь этой технологии, от нее отказались только потому, что боялись за психику водителя. Например, ведь автопилот мог взять на себя управление в момент какой-то экстремальной ситуации, объезжая на дороге препятствие. То есть водитель совершенно конкретно выбирает неправильную траекторию, компьютер это отслеживает, начинает у него вырывать из рук руль и управлять самостоятельно, обычно в этой ситуации человек очень нервничает. А если он так еще на протяжении какой-то длительной ситуации рулит влево-вправо, объехал того, третьего, пятого, десятого, выкрутился, то вполне возможно, что он привезет уже конченного психа, которого никакой водкой не зальешь, и в принципе уже даже не вылечишь, поэтому дайте, пожалуйста, нового водителя – я поехал дальше.

Отказались. При том, что подобные технологии уже были.

Разработки у нас в ВПК на этом уровне существовали в 92 году, доведенные до совершенства, готовые к применению. Уже тогда мы могли получить автомобиль-робот. Полную автономию.

Google и не снилось. При том, что Google все-таки это порождение компьютерной эры, а наш Экстремист, кованный из чугуна, отлитый из стали, сделанный без единого гвоздя при помощи зубила, молотка, топора и пилы, работал по совершенно другим технологиям. Мы без компьютера создали то, что в принципе могло уже тогда работать. И мир здесь идет за нами.

Но у нас колоссальный разрыв между тем, что мы изобрели и тем, что мы имеем.

Мы наизобретали огромное количество, и это все прошло мимо нас. Мы сделали большое количество танков – которые нас разорили, мы сделали большое количество ракет и самолетов – которые разорили нас, мы сделали много подводных лодок – которые нас разорили. А почему-то вот Америку они обогатили, при том, что Америка их очень многим во время войны раздала бесплатно. Как же так получилось, она на этом заработала. И вот сейчас, когда мы не можем изобрести автомобиль-робот, ну никак. Студенты – да, пытаются.

У нас даже КамАЗ пригрозил, что вот ему только что выпал грант в руки, и они сделают беспилотный КамАЗ – ой, мама, не дай Бог, он поедет.

В мире существует уже несколько ассоциаций беспилотных автомобилей, есть даже беспилотная коалиция, в нее включены и легковые подразделения, и грузовые. Уже и Ford и Volvo. Сейчас даже подтявкивающий Фиатишка, укусивший Америку за филейную часть и попытавшийся от несварения желудка все-таки не сдохнуть в попытке проглотить Chrysler, заявил, что он тоже вместе с Google играет в эту роботизацию автомобилей и даже свои сто Chrysler минивэнов отдал на растерзание, но по дорогам общего пользования пока это не идет.

А у нас вот-вот КамАЗ поедет, КамАЗ-то, он управляемый человеком опасен, а уж управляемый нашей электроникой,

знаете, в отношении которой заранее понятно, что она чуть-чуть не сработала, чуть-чуть недофинансирована, очень будет напоминать ЭРА ГЛОНАСС. На дне Тихого океана количество спутников превышает все разумные пределы, а в небе явно не хватает. Но мы созидаем, мы идем по пятому разу одним и тем же путем, при том, что подобные разработки имели раньше всего земного шара. Мы были первыми, кто начал в подобную игру играть, мы были первыми, у кого оно ползало, ездило, иногда, кстати, плевалось огнем – когда было танком.

Танки не были с артиллерийским вооружением, наши экспериментальные танки могли отчаянно дымить – ставя дымовую завесу, отчаянно пакостить – разбрасывая химические реактивы и яды, и могли быть огнеметом. А вот из пушки стрелять мы еще боялись, но, тем не менее,

наши технологии, где они? Нету их. И не будет.

И у нас этого не будет – мы отстали в развитии. Мы можем гордиться тем, что предки были «богатыри, не мы, чужая им досталась доля – не многие вернулись с поля», ну Тухачевский, например, и ничего мы не имеем в сухом остатке.

А даже совершенно никчемный Fiat, который банкрот последние 25 лет, Fiat, сбежавший из Италии в Америку, Fiat, прекрасно понимающий, что любая машина концерна Fiat, произведенная на территории Италии, убыточна, эвакуировавшийся в Америку, и то теперь уже с Google законнектился настолько, что вошел в беспилотную коалицию и через какое-то время вполне возможно получит работоспособную технологию. Поэтому и американская DARPA будет на автомобилях-киборгах ездить, и через какое-то время, о горе нам, появятся автомобили, не нуждающиеся в человеке.

И вот тут-то произойдет самое приятное.

В чем прелесть нашего отставания? Не только в том, что мы по сию пору искусно лаптем хлебаем щи, а в том, что весь мир уже сойдет с ума, а мы еще нет.

Мы будем ездить на не цифровых, а на аналоговых автомобилях, мы будем ездить на допотопных Жигулях по Евро-0, мы будем ездить на машинах без компьютеров, мы будем ездить на машинах с четкой логикой, а не нечеткой, как это принято, например, у разумных существ, прикидывающихся гугломобилями. И здесь, то, что мы не поспеваем за прогрессом, будет нашим огромным конкурентным преимуществом.

Мы выиграем здравомыслие, мы будем ездить на нормальных автомобилях и существовать в нормальных условиях, в нормальном мире. Нам не нужно будет, по крайней мере, мы не будем первыми на планете, кто для того, чтобы вскипятить чайник, будет вынужден вводить PIN-код в чайник, мы будем просто ставить кастрюльку на огонь. И хотя, конечно, Газпром сделает этот огонь неподъемным по цене, тем не менее, мы будем иметь возможность и навык во дворе развести костер и на нем вскипятить воду, а весь остальной мир будет это делать при помощи «O’кей, Google, вскипяти мне водичку».

Они с ума сойдут – а мы нет. Поэтому в попытке догнать и перегнать Запад наше многовековое отставание – скорее плюс, чем минус. Но, конечно, есть элемент обиды, никчемный Fiat, скончавшийся давным-давно, не представляющий из себя абсолютно ничего, тем не менее, оседлавший Chrysler, уже с Google разрабатывает беспилотный автомобиль. Уже Ford и Volvo поэтому поводу с Юбером, а так же с Убэром, в зависимости от того, кто в какой стране им пользуется, созидают аналогичный продукт. У нас подобного нет, не было и не будет. И у нас есть КамАЗ, потребляющий деньги по этому поводу. И студенты, которые на Газель с ручной коробкой поставили робота, и этот робот первым делом что научился – выжимать сцепление, а потом уже думать, куда ехать.