Владимир Владимирович великолепно провел судебную реформу, остался очень ей доволен и доложил народу, что наконец-то суды у нас стали полностью независимыми. Потом Владимир Владимирович провел судебную реформу, остался очень ей доволен, и провозгласил полную судебную независимость. То есть суды у нас абсолютно независимы два раза подряд, в результате двух реформ.

Осталось только мелкое шлифование определенных нюансов, которые, так или иначе, вылазят. Потому что нужно же с этим что-то делать, жизнь не стоит на месте, и вдруг выясняется, что абсолютно безукоризненное и безупречное совершенство нашей судебной системы, учитывая далеко не все реалии, и причем, если в отношениях людей все давно понятно: ну люди сволочи, поэтому их надо… дальше сами додумайте, то вот с техникой иногда какие-то вдруг новости возникают, к которым наша судебная система не готова.

Как только человечество изобрело видеорегистраторы, в нашу страну они широко шагнули, мы начали ими пользоваться, и очень многие спорные моменты в свою пользу пытались хоть как-то отыграть, в том числе и в суде, показывая запись видеорегистратора.

На сегодняшний день видеорегистратор – это последняя наша с вами надежда на хотя бы минимальную справедливость.

Речь не идет о торжестве справедливости, речь идет о том, чтобы хотя бы просто кто-то принял во внимание некую справедливость того, что записано на видеорегистраторе. Но в результате двух великолепно проведенных реформ наши суды – это, наверное, уникальный случай, сильно подозреваю, что, может быть, только еще в Науру, ну и в России, это две страны, где судья имеет полное право в принципе не рассматривать ничего с позиции закона. Судья имеет нормально законодательно закрепленное право не обращать внимания на закон и опираться только на свое личное убеждение. Ну вот из серии: ты мне нравишься, дорогая, да, пожалуйста, живи; а вот ты мне не нравишься, дорогой, поэтому, извини, двушечка тебе. Знаете, как анекдот про блондинку: вы в этом месяце задавили уже двух пешеходов. Да? А сколько можно?

Если посмотреть, что написано у нас в абсолютно каждом законе, то там есть обязательно отдельная статья, которая как раз и апеллирует к внутреннему убеждению.

Гражданский процессуальный кодекс, оценка доказательства, статья 167: суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению. Арбитражный процессуальный кодекс, 71: арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению. УПК, уголовно-процессуальный, 17 статья: судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь, дознаватель, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению. Административный кодекс, 26.11: судья, члены коллегиального органа, должностное лицо, осуществляющие производство по делу об административном правонарушении, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению.

Поэтому когда мы со своими видеорегистраторами представали перед судьей, она имела полное право, в соответствии со своим внутренним убеждением сказать, что, знаете, да, конечно, я вижу, что здесь вы не виноваты, но, во-первых, я вам все равно не верю и вашему видеорегистратору, потому что полицейский всегда прав, а тот кто вас, например, задавил или бросился вам под колеса,

он, знаете, насколько платежеспособен, что внутренние убеждения апеллировать к закону в данном случае не позволяют вообще в принципе.

И вот вдруг, откуда не возьмись, вчера Владимир Владимирович провел третью судебную реформу, причем вывел ее отдельным постановлением, просто напросто подписав поправки к закону, к статье 2, 26-7 Административного кодекса, и если раньше у нас было разрешено доказательство по делу, которое снял видеорегистратор, относить к категории «могут быть», то теперь они стали «относятся», то есть они получили статус официального доказательства. И как по этому поводу написано в постановлении, подписанным Путиным:

«наделяются статусом полноценных, а не возможных доказательств по делу об административном правонарушении».

И вот теперь судья не имеет права отвергнуть видеорегистратор. Что бы он ни делал, но видеорегистратор, его данные, отныне являются нормальным доказательством, абсолютно легитимным, каковым они и были все время, во все времена.

Вот как только мы получили возможность что-то снимать на видео – вот с того момента эти доказательства были абсолютно безупречными, и их постоянно пытались торпедировать, то придираясь к цифре, ведь мы до сих пор относимся к тому поколению водителей, которое возит с собой, например, обычный аналоговый диктофон, на кассету, для того чтобы в суде предъявить, и тем самым косвенно показать, даже если мы нарвемся на экспертизу, тем самым доказать, что не было никаких перезаписей, подделок и склеек.

И вот теперь цифровая запись видеорегистратора стала доказательством.

Эта судебная реформа для нас с вами это не просто вздох угнетенной твари, опиум свободы, это очень весомо, это очень важно, это очень серьезно бьет по все нашей правоприменительной практике, по всей нашей судебной системе. Теперь мы с вами можем не то чтобы на равных, но, по крайней мере, с минимальной надеждой приходить в суд и пытаться быть услышанными и увиденными. Хотя конечно, поскольку в принципе ни в одном кодексе оценка доказательств по своему внутреннему убеждению не аннулирована, она остается правом судьи, и это уже зависит от его таланта, как именно он не примет во внимание, то, что видеорегистраторы показали.