Василий Уткин: Кстати, если поменять одну букву в русской народной песне, она уже давно существует на правах народной, то она будет называться “Субарыня-барыня”. Кстати, большой поклонник русских народных песен, Сан Саныч, оживился.

Антон Орехъ: Воротник, как у Шекспира с известного портрета.

В. Уткин: Народная чилийская одежда не имеет рукавов, это накидка – пончо.

Александр Пикуленко: Нет, это одежда, купленная в Сантьяго, так что я знаю. Я хочу все-таки поговорить об автомобилях. В автомобильной истории была масса разных проектов. Но три проекта, которые наиболее необычные. Это проекты атомных автомобилей. Ну, не атомных, атомные у нас ассоциируются с бомбой, а проект ядерных автомобилей.

А. Орехъ: Вот я говорю – термоядерных.

А. Пикуленко: Нет, ядерных – термояд еще не создан. Дело в том, что на водороде автомобили – это с двигателем ДВС, а вот ядерные автомобили – это автомобили, действующие по другому принципу. Этот проект, например, на “Форде” начали разрабатывать в 1957 году. Это совпало с мирным атомом, с полётом в космос, то есть с тем периодом, когда люди решили, что наука, создавая какие-то разрушительные вещи, даёт какие-то народу и что-то иное.

А. Орехъ: То есть, это производилось в мирных целях.

В. Уткин: А так всегда и было. Например, в мирное время патронные заводы делали макаронные гильзы для сигарет.

А. Пикуленко: Получив разрешение, фордовские инженеры начали делать автомобиль, который они назвали Nucleon.

В. Уткин: Это что-то значит? Так глубокомысленно звучит.

А. Пикуленко: Конечно, это был один из составляющих атома. Был создан концепт, правда, не в натуральную величину, но абсолютно проработанный.

Это был автомобиль вагонной компоновки, где заднюю часть занимал реактор, с мощной защитой. Это была биологическая защита.

Впереди была кабина, вынесенная за переднюю ось, как сейчас у грузовиков.

В. Уткин: Газель по очертанию получается.

А. Пикуленко: По описаниям это был футуристический автомобиль, жалко я не могу его показать. Всё было просчитано с точки зрения ходовой части, тормозных характеристик, разгона, системы привода. Но ждали и тогда считали, что через 2-3 года появится компактный реактор. Его можно поставить и 8 тысяч километров не думать о топливе, не заправляться. Потом приезжаешь, там была рассчитано, что быстросъёмная кассета с тепловыделяющими элементами, поставил новую, и ещё 8 тысяч километров едешь. А тогда средний пробег американцев и составлял примерно 7-8 тысяч километров.

В. Уткин: Вспомнился рассказ одного очень известного советского сатирика, когда он описывает буржуазные нравы, и описывает, как приходит один человек, который говорит: «Я изобрёл вечную бритву. Вот она не тупится, и все такое». «Пошёл вон!» – говорит ему фабрикант, – Пока ты будешь этой бритвой бриться, я что буду продавать? Мне то что, по миру идти что ли?

А. Орехъ: Я подумал, что этот двигатель на 8 тысяч километров очень пригодился бы нам в предстоящем пробеге. Допустим, день мы там будем на Арбате, или где-то, зарядим кассету атомную, объедем всю страну, приедем и выкинем эту кассету. Утилизируем наш радиоактивный автомобиль.

А. Пикуленко: Ну, вся страна – это больше, чем 8 тысяч километров. Ну сколько мы там хотим? Так вот, следующий проект ядерного автомобиля тоже появился на “Форде”, но через 5 лет. Как раз была всемирная ярмарка 1963-го года, ближе к Карибскому кризису.

Назвали его “Seattle-ite”. Это была полноразмерная машина, с ядерным реактором, установленным впереди.

Две сдвоенные оси в нём, то есть, он был трёхосный. Люди сидели за реактором, сзади. Две оси были ведущих и поворотных. Он был проработан совершенно потрясающе. Во-первых, на нём впервые применили остекление типа “хамелеон”. Он менял цвет, что-то вроде самотонировки. На нём стоял прообраз компьютера и прообраз навигатора. Тогда ещё спутников GPS не было, но если вы проезжали какой-то маршрут, то его запоминал компьютер и накладывал на карту. Таким образом, основные маршруты можно было проезжать потом уже типа с подсказками.

В. Уткин: А вот извините, дурацкий вопрос задам. А вот возьмут какие-то злодеи, и угонят такую машину. За сколько дней они смогут переделать её в атомную бомбу?

А. Пикуленко: Да нет, не переделаешь, потому что объём твеллов там настолько минимален, что это грязный какой-нибудь снаряд, наверное можно. Но тогда об этом никто не думал, потому что терроризм, как таковой был в зачаточном состоянии. Самое главное, что установки для автомобиля, которые разработали новые, хватало бы на 30 тысяч километров.

Самый последний проект ядерного автомобиля появился в 2011 году. Это созданный дизайнерами концепт Cadillac World Thorium Fuel.

То есть, это уже на ториевом реакторе машина работает.

А. Орехъ: А торий, это простите, кто?

А. Пикуленко: Ну, это один из составных элементов радиоактивных.

А. Орехъ: Вот что они всё на элементах каких-то работают?

А. Пикуленко: Ну, из него нельзя сделать атомную бомбу, даже грязную. Маленький, компактный ториевый реактор, который был расположен в задней части этого автомобиля и приводил в движение электрогенератор – срок его службы, то есть топлива хватало на 100 лет. Вы заправились и автомобиль 100 лет ездит. Я по поводу этого автомобиля, правда, сказал – что такое 100 лет? Это всё равно, что сейчас вместо МР-3 плеера, выйти на улицу с граммофоном Эдисона.

В. Уткин: А что, очень здорово по-моему.

А. Орехъ: С МР-3 плеером каждый дурак сейчас ходит, а вот с Эдисоном.

В. Уткин: Винил, опять же.

А. Пикуленко: Так вот, там была тоже проделана огромная работа,

он получился красивым и на нём использовали совершенно фантастическую разработку – это плоские мотор-колёса.

То есть, четыре колеса состояли из 32-х узких дисков с покрышками. Их каждый диск являлся электромотором. То есть, в нём было 24 электромотора.

В. Уткин: А колес то сколько?

А. Пикуленко: Колес у него четыре. Каждое колесо из шести маленьких. Причем, эти колёса, конечно, изнашиваются, нужно иногда ставить другие, но менять их надо было раз в 20 лет.

А. Орехъ: Сан Саныч, у меня вот вопрос. Василий спросил про терроризм, а я про другое, более банальная вещь: авария на дороге. Въезжаешь ты в зад какому-нибудь автомобилю с ториевым реактором, не будет ли у нас маленького ядерного взрыва?

А. Пикуленко: Не будет, потому что когда инженеры чем-то занимаются, они всё-таки предусматривают защиту от таких случаев. Подобный реактор был хорошо просчитан на Ford Nucleon. Его опрокидывали, просчитывали прочность.

А. Орехъ: Взрывали.

А. Пикуленко: Нет, не взрывали. Били в бок, в зад, но теоретически конечно. И показалось, что в принципе, даже тогдашняя, конца 50-х система защиты, а уж защита ториевого реактора, была достаточно высокой. Но пока это концептуально, потому что компактного ториевого реактора ещё нет. Если появится такой источник энергии, то поверьте мне, даже, невзирая на все трудности, подобный автомобиль появится. Срок службы на одной зарядке 100 лет – это да.

А. Орехъ: Через 100 лет я все-таки надеюсь, что мой любимый гелий 3 добудут.

А. Пикуленко: Может быть, не знаю.

В. Уткин: А какая тебе разница, что через 100 лет будет?

А. Пикуленко: А вот он болеет за дело.

А. Орехъ: А вот мы будем сейчас, буквально через 3 минуты, говорить о том что было в 1612 году, какая нам разница?

В. Уткин: Какие у вас планы на третье тысячелетие?

А. Пикуленко: Никто же не дожил до этого момента.

А. Орехъ: Но все равно интересно. Познавательно же должно быть.

А. Пикуленко: Ну вот видите, в Москве, на севере были НИИ, занимающиеся проблемой ториевых двигателей. Но, до начала 90-х.

В. Уткин: Это было подразделение Курчатовского?

А. Пикуленко: Наверное.

В. Уткин: Сан Саныч, это всё конечно, очень хорошо, мы надеемся, что ториевые реакторы у нас будут. Хотя бы в нашей студии стоять.

А. Пикуленко: Ты знаешь, ториевые реакторы для ядерной энергетики – это будущее. Наши люди уже два опытных образца создали.

А. Орехъ: Ну все, значит дело за малым осталось

А. Пикуленко: Поставить это серийно. Я предлагаю начать с проекта «Кортеж». На ториевом реакторе, на сто лет. Нашему «все» – автомобиль на сто лет.

А. Орехъ: Сан Саныч, спасибо. Мы встретимся с вами через 50 минут. Вам последует вал вопросов и шквал рекомендаций.